Курдский народ характеризуется некоторыми учеными – курдологами преимущественно как кочевой. При этом среди них отмечается лишь незначительная прослойка курдов, ведущих полукочевой образ жизни или же являющихся оседлыми. По этой причине, а также из-за недостаточного изучения истории курдского народа недостаточно изучены и не нашли широкого отражения в научной литературе земледельческие традиции и связанные с ними культовые обряды и праздники. Однако самый светлый праздник курдского народа – Навроз, отмечаемый 21 марта как новый год по солнечному календарю, связан именно с земледельческими традициями курдов. Этот праздник – воплощение свободы, духовного и национального освобождения.

На фоне происходящих в мире событий, мирного развития и расширения национально – освободительного движения курдского народа и судьбы его национального лидера – Председателя Рабочей партии Курдистана  Абдуллы Оджалана данная тема становится крайне актуальной. 
В результате археологических   раскопок было установлено, что самые ранние признаки земледелия смело можно отнести и к Курдистану. Именно здесь были обнаружены поселения, представляющие последовательно сменяющиеся культурные этапы в развитии хозяйства и образа жизни древнего населения региона. Как пишет А. Оджалан, «В результате раскопок в Эргани (Диярбакыр), Чаме Коте Бар (Чайоню), Чаме Халлан (Батман), Невала Чоре (Урфа, Сиверек) установлено, что массовые заселения в данном регионе начались примерно в Х тысячелетии до н.э. Под земляными холмами, во множестве образовавшимися в междуречье Тигра и Евфрата, находится одно из древнейших поселений эпохи неолита – Гонд»[1].

Заве Чеми – Шандар (Х – VIII тыс. до н.э.) – «сборщики урожая – дикого ячменя и пшеницы»[2], пещера Палегаура (VII тыс. до н.э.) – «типичные собиратели и охотники»[3],  Бас – Мордех (7500 – 6750 гг. до н.э.) и Али – Кош (6750 –6000 гг. до н.э.) – «есть сорта зерновых с признаками культивации–голозерный шестирядный ячмень и пшеница – однозернянка  или эммер»[4], Кала’ат – Ярмо (около 4700 г. до н.э.) – «ее жители сеяли двухрядный ячмень и пшеницу двух видов – однозернянку и двузернянку. Хлеб жали серпами с лезвиями из острых кремневых пластин»[5], Телль -Хассун (к западу  от   Мосула) и района южнее  Киркука (середина V тысячелетия до н.э.) – «следующий  этап в развитии земледельческих культур неолита Передней Азии». В это время «последовательно развиваются все стороны жизни древнейших земледельцев Передней Азии»[6]. Исследования  древних поселений на территории Курдистана (Джармо, Телль ас –  Савван, Чога Мами, Сараб, Тепе Гуран и другие), где были обнаружены следы земледелия,  позволили ученым сделать главный вывод «о загросской культуре общности эпохи неолита»[7]. Область к северо – востоку от верховьев Тигра – предгорье Южного Курдистана – и  горы Загрос по праву считаются одной из трех центров сложения ядра курдского народа, который является прямым наследником этой древней загросской культуры. Академик Н. И. Вавилов считал Переднюю Азию одной из 12 – ти древнейших центров зарождения земледелия.  Среди других стран и территория Курдистана входит в ареал распространения дикого двухрядного ячменя (Hordeum spontaneum) и пшеницы однозернянки или эммера (Triticum monococcum).

За тысячелетия  курды вывели такие хорошо приспособленные к местным условиям сорта пшеницы с характерными курдскими названиями, как bohari, bayadi, ganım (ganıme sorık, kirik, bjı raş, gevrek, hevzer, gundrı, be bjı), кandaharı, reşgul,  хаmаrı, хаurаnı (хаırını,    хаvraşı) и другие, а также ячменя – сoe şaşgur, şaşrez, durez; сoe raş, spı). Наличие в курдском языке сотни земледельческих терминов, не заимствованных из других языков, также указывает на то, что земледельческая культура в Курдистане получила самостоятельное развитие именно на курдской этнической почве и не была внесена извне. В качестве примера можно указать следующие слова: aşure (зерно), ajar (нива), ajatin (пашня), аwero (аwre – водосточный желоб, канава), аwbabi (должность распределяющего воду), аwbab (распределяющий воду), аwdar, аwder (поливальщик), awderi, аwrışen (орошение, поливка), awpijen (лейка для поливки),  awkeş (водовоз, водонос, разносчик воды), аwxane (водохранилище), аwbend, аwbere (дамба, плотина), аwdirke (канал для отвода воды), аwi (поливная земля), аwdar (обводненный, орошенный), аwdiz (впитывающий воду), аş (мельница), аşаnе (налог с владельца мельницы), аşbetal (простой мельницы), аşevan (мельник), aşvanti (профессия мельника), aşwesta (мастер по строительству мельниц), аşger (уровень воды, необходимый для нормальной работы водяной мельницы), аşvigır (налет, нападение на мельницу, ограбление мельницы), аrdawej (приспособление в виде совка, отгребающее муку от мельницких жернов во время помола зерна), аrdkeş (деревянная лопатка с длинной ручкой, используемая при сгребании муки от жернова после помола зерна), аrdmalik (приспособление для чистки мельничных жерновов), ard (мука), ardeluke(белоснежная мука, мука высшего сорта), ardawi (покрытый, запорошенный мукой, мучной, из муки), axle (рожь, залежавшаяся на гумне), baraş (arvan – зерно, предназначенное для помола на мельнице),   birweş (дробленая пшеница, пшеничная крупа, перловая крупа), gasin (halet – лемех, сошник, плуг),  gaсut (вол для пахоты), gagere (вол, используемый при молотьбе зерна), gere (молотить, обмолотить зерно с помощью волов), соп ( coni, cun – каменная ступа), соr (вид, сорт),  dalob (водоподъемное колесо), destar (ручная мельница, зернотерка),  erzin (черные зерна во ржи), кеlan (пахать, взрыхлять почву), kelge (пашня, вспаханное поле), makaw (djog, djuh – главный оросительный канал), peşgurd (первый сбор зерна), remedane (сорт проса), sman[8] (солома), susani (geraş – мастер по мельницам), tezru, barzkar (хлебопашец, земледелец, крестьянин), teraw (хорошо политое поле, огород),  tevrdas, das (серп),  teresaz (заготовка зерна для хранения на зиму), tetele (bejnk, sarrad, bolvar (bolafr) – сеять зерно, встряхивая его на подносе), tow (tohi, tarsaz – семя, семена), tezrekut  (побитый градом), turexane (hacur – часть урожая, выплачиваемая посреднику, феодалу), tевх (силос), twekil (шелуха зерна),  temu(лопасть мельничного колеса) и др.

По поводу земледельческих традиций курдов В. П. Никитин писал: «Имеются районы, например в Иранском Курдистане, где оседлые курды известны как очень хорошие земледельцы. И даже в отдельных уголках Центрального Курдистана (район Харки – Оромар) нам случалось встречать заботливо обработанную землю, где каждый участок тщательно возделан, а поля идут террасами с хорошо продуманной ирригационной системой. Иногда кажется, даже, что подводка питьевой воды восходит к высокоцивилизованной  эпохе…»[9].

Естественно, что земледельческая культура подразумевает и наличие календаря, без которого немыслима организация земледельческих и ирригационных работ.  Жрецы, в ведении которых находился  календарь, использовали лунно – солнечный календарь. Они подметили, что взаиморасположение некоторых созвездий носит циклический характер. В момент начала сева на небосклоне в зените находилось созвездие льва с яркой царской звездой (Регул).  В ту же ночь на небе последний раз виднелось уходящее за горизонт созвездие Плеяд (на курдском «Mezin»),  называвшееся по – шумерски  звездой Быка, и созвездие Кассиопеи («Bever»), называвшееся звездой Оленя. Это очень важное для земледельцев Месопотамии странное явление стали  изображать в искусстве как победу льва над быком или оленем, как сцены терзания львом копытного[10]. Е.Е. Кузьмина пишет, что «именно лев – символ бога солнца Митры»[11]. Эту сцену жители древнего региона   заимствовали в период прихода в Шумер кутийских племен, которые  свыше века господствовали в Месопотамии (2228 – 2104 гг. до н.э.). По утверждению Е. Е. Кузьминой, «иранское имя бога Тири  уже указывает на принадлежность кутиев к «иранцам» в этническом отношении»[12]. В курдском языке tir означает стрела, отсюда и названия реки Тигр («Быстрый»). Тир – одно из названий Сириуса, в зороастрийской космологии соответствующего Тиштару (Тиштрия) и связанного с планетой Меркурий. В последовательном соответствии с основной дуалистической доктриной (все движение есть борьба двух начал) творение Ахура – Мазды статично, пока не вмешивается Ахриман. Последний, создав себе армию дэвов, пробивает небесную сферу и вторгается в мир. Тогда мир приходит в динамическое состояние. Вторгнувшись в творение Ахура – Мазды (Ахура –Верховный, Мазда – Мудрый), Ахриман (авест. Анхра – Манью, «Злой Дух») немедленно начинает контртворение во всех доступных областях. На небе он создает планеты, кометы и метеоры, то есть тела, не подчиняющиеся равномерному движению небесных сфер. Звезды, из которых главная – Тиштрия, борются с ними. К каждой планете специально приставлено ахуровское существо для нейтрализации ее вреднего влияния. Обычные названия планет и считаются именами не самих планет, а этих нейтрализующих сил: Тир (Меркурий) – Тиштрия, Бахрам (Марс) – Вэртрагн, Ормазд (Юпитер) – Ахура – Мазда, Нахид (Венера) – Анахита[13].  

И ныне седьмой месяц курдского календаря носит имя этого авестийского бога – «Tirmeh – месяц Тири».Имя последнего кутийского царя, правившего в Шумере, был Тирикан ( 2104 г. до н.э.).

В шумерском пантеоне пиктографическим изображением солнца был знак в виде креста. Позже этот клинописный знак, став символом солнца, превратился в букву и в семитских  языках стал обозначать букву «tav» (†,r)[14].

В пантеоне кутиев вера в бога Солнца, называемого «UTU» («TAV»), занимала центральное место.  К(г)утии (утии), вероятнее всего,  от имени своего верховного бога солнца  «UTU» – «TAV»  и получили свое название: – «кu(i)» – кто и «utu, tav» – солнце, – буквально «последователи солнца». Их страну древние источники называли К(Г)утиум. Позже древнегреческие источники часть обширной страны кутиев назовут «Отена».

С появлением в Месопотамии арамейцев, а в дальнейшем и семитов, клинописный знак «tav», перенятый ими от кутиев, в их языке сохранил  первоначальную форму изображения в виде креста и звучал как «tav», но имя верховного бога Солнца «UTU» в письменных источниках превратилось  в арамейско – семитское «Şamaş».

Нельзя забыть, что древней религией курдов является зороастризм, где предметом поклонения были солнце и огонь. И в современном курдском языке названия солнца – «tav», и до наших дней  курды – езиды продолжают верить в бога солнца, но уже называя его по – арамейски «Шамаш» (Şamaş). И курды мусульмане также продолжают клясться именем бога Солнца («ve Tave, ve Roje»).  Вышесказанное позволяет предположить, что арамейцы – семиты переняли буквенное обозначение – символ солнца именно у ираноязычных кутиев, сыгравших ключевую роль в этногенезе курдского народа.

Период длительного господства кутиев в Месопотамии создал благоприятные условия для нового и развития  экономики, торговли и культуры Междуречья. Именно в этот период начали развиваться такие опорные города кутиев, как Ниппур, Сиппар, Умма, Ур, Урук, Лагаш и другие. Так называемый «Шумерский календарь», заимствованный древними вавилонцами, возник   г. Ниппуре и широко распространился  лишь после 2000 г. до н.э.[15]. В древнем Вавилоне «День Сатурна»,  шестой день,  назывался «Mabbat», что означает «покой»[16], который переводится исключительно с курдского («ma» – осталось, остаться и «bat» от bеtal) – пустой, порожний. Это название в виде «Şabat» позже перешел в древнееврейский[17] и  другие языки мира.

Лингвистами давно разрабатывается вопрос о языке – субстрате, заимствования из которого обнаруживаются в шумерской лексике. Считается, что в Южном Двуречье засвидетельствован и дошумерский топонимический пласт, и которому, в частности, относятся названия таких городов, как Ниппур, Ур и Киш. К этому языку – субстрату относятся названия  таких терминов, как стена, медь, корзина, пивной чан, печать, кирпичная форма, вагон, серп, подиум, овца, кузнечный мех.  Носителями этого языкового субстрата ученые считают племена хассунской  (район Мосула в Южном Курдистане) культуры[18], которые мы рассматриваем в качестве протокурдских племен, поэтому можно говорить не об отдельно взятой шумерской культуре, а о шумеро-кутийской культуре.

В одной из передач программы «Вокруг Света» Российского телевидения прошла информация о том, что «… в последние годы находка в Междуречье каменных памятников, отражающих штрихи древней курдской культуры берет под сомнение первоначальность шумерской цивилизации в этом регионе».

Именно в Шумере были написаны первые клинописные таблички, относящехся к периоду конца III – ого тысячелетия до н.э. (около 2050 г. до н.э.), в которых содержатся сведения о празднике Весны. Традиции этого праздника непосредственно связаны с земледельческой культурой древних обитателей Месопотамии. Согласно этим сообщениям, праздник продолжается 7 дней. Первые 5 дней уравнивались в социальных правах и становились равными все – богачи и бедные, хозяева и рабы. В эти дни судебные дела не рассматривались, а родители не бранили своих детей. В 5 – й день празднования, после  того, как правитель снимал с себя знаки и регалии  государственной власти, главный жрец давал пощечину правителю и только после этого тот доказывал свою невиновность и восседал на трон. Праздник завершался торжественным шествием по главной улице, выбором и торжественной свадьбой «Невестки праздника»[19] (9 – 265). Этот праздник широко отмечался и в касситской Вавилонии. Вот как описывает церемониал этого праздника немецкий востоковед – этнограф   Эвелин Кленгель-Брандт:  «Новогодний праздник отмечался в марте, с 1 по 11 нисана, т.е. во время, когда природа была в полном расцвете и повсюду после окончания зимы торжествовала новая жизнь.  Центром праздничных мероприятий были храм Мардук –  Эсагила – и ступенчатая башня (зиккурат, в современном курдском языке  «зиярат» – Л.М.) Этеменанки. Ежегодно здесь происходили длительные церемонии, традиции которых восходят еще к шумерским временам. Главное внимание на празднике уделялось статуе Мардука, которую вавилоняне по этому поводу особенно  роскошно одевали и украшали. На второй день после начала праздника верховный жрец обращался с длительной молитвой к божеству, затем другие жрецы также вступали в святая святых и подносили Мардуку напитки и еду в качестве жертвоприношения. Та же церемония повторялась  третьего нисана, когда устанавливались деревянные статуи богов, украшенные золотом и драгоценными камнями и одетые в красный наряд. На четвертый день также произносились молитвы и приносились жертвы Мардуку и его супруге Царпанит. Верховный жрец должен был наблюдать за звездами и точно установить их месторасположения, а потом произнести особые заклинания. Вечером перед статуей Мардука читался эпос о сотворении мира и, вероятно, производились также соответствующие  драматизированные действа. После обычных молитв и жертвоприношений на пятый день жрец – заклинатель совершал обряд очищения святыни. Повар забивал барана, а жрец-заклинатель окроплял стены храма кровью из тела животного.  Как считалось, при этом на животное переносилось все нечистое и все греховное; затем в качестве искупительной жертвы его бросали в реку»[20]. В ходе дальнейших церемоний царю, по-видимому, полагалось  держать ответ перед богом Мардуком. В ритуале описывается, как жрец отбирает у правителя скипетр, кольцо и божественное оружие, а также его царскую тиару и затем  ударяет  его по щеке. Царю надлежало преклонить колена и позволить выдрать себя за уши. Стоя в той же смиреной позе перед статуей божества, он должен был заявить, что не грешил, не был  небрежен по отношению к божеству и к своим подданным, заботился о сохранности и расширении Вавилона. После того, как Мардук благосклонно принимал его  заверения,  царю возвращали символы его  власти, и снова били по щеке. Если при получении повторной пощечины из глаз текли слезы, это считалось хорошим предзнаменованием на  предстоящий год. «После этого  царь  получал право вновь надеть знаки своей власти. Вечером царь и верховный жрец совместно приносили во дворе храма в жертву белого быка. На шестой день по Дороге  процессий прибывал из Борсиппы бог Набу[21]. Заранее изготовленные и разукрашенные куклы ожидали  его, затем в ходе дальнейшего культового действия они сжигались»[22]. На одной из табличек, найденных в Ашшуре, описываются мистерии, справлявшиеся в храме Бела-Мардука в праздник Нового года. Жрецы изображали привлечение бога к суду. Заменявшего Бела-Мардука жреца допрашивали и избивали, а затем  уводили в ущелье,  символизировавшее  подземный мир. В заключение воскресший бог с торжеством появлялся в храме[23].

    
Таким образом, мы видим, что с незначительными вариациями этот праздник Нового года (Весны) отмечался и в Шумере, и в Вавилонии, и у истоков его стоят ираноязычные кутии и касситы.

Несомненно, периоды кутийско–касситского владычества способствовали и духовно – культурному обмену  между племенами Месопотамии. В период кутийского правления  в Шумере   в культурном отношении особо выделялся город Лагаш, гда правил  патэси  Гудеа. Именно при нем в Лагаше в большом масштабе производились постройки храмов. Храмы возводились по точным, заранее разработанным планам и чертежам: кутии  «привезли» с собой и своих богов, которые нуждались в «жилищах». Кутии чтили шумеро – аккадских богов и остерегались размещать в старых храмах своих богов, «изгнав» оттуда чужих богов, чтобы не вызвать их гнева. Именно в Лагаше началось строительство  величественного  храма в честь кутийско – хурритской богини плодородия и любви Нину (Нино), впоследствии вошедшей в шумеро – аккадский пантеон как богиня плодородия и любви, войны и распри под именами Инанна – Иштар. В имени богини Нин мы видим отражение курдского слова «нин» («нан») – «хлеб», что соответствует имени богини плодородия в смысле «Великая кормилица». Инанна (Иннин, Нинанна) под имени Нинсианы (отсюда и название курдского месяца Нисан – Март) почиталась как астральное божество-звезда утреннего восхода (планета Венера). «Имя Иштар восходит к более древнему «астар», что у восточных семитов означало «богиня», у  западных (в форме Астарт, Астарта), было именем собственным определенной  богини»[24]. Писменные источники богиню Иштар и бога Луны Сина называют кутийскими[25]. Именно с периодом кутийского  владычества в Месопотамии  и  связан самый колоритный миф – миф о боге Думузи (Таммузе) и Инанне: согласно мифу, богиня Инанна без памяти влюбилась в бога растительного мира Думузи (имя которого отражена в курдском слове «dem» – неполивная, богарная земля; zi – жизнь, рождение[26], который, страдая от летней жары  умирает и попадает в подземный мир  –  в царство бога Нергаля, куда не смеет войти нетолько простой смертный, но и ни один бог, ибо  обратной дороги нет. Но Инанна, презирая смерть, отправляется за  своим возлюбленным. По приказу ее сестры и соперницы – богини подземного царства и жены Нергаля, – Эрешкигалья, – Инанну заключают в темницу, где  бог смерти стремится умертвить ее с помощью различных 60 болезней. И  пока  она в подземельном мире, природа находится в зимней спячке, все окутано мраком и нет ни веселья,  ни радости. Но под давлением наземных богов Эрешкигаль вынуждена отпустить на волю Думузи  и Инанну, и с их возвращением природа заново пробуждается и надевает свою зеленую одежду. И, радуясь, народ устраивает праздник в честь возвратившихся и получивших свободу влюбленных  – праздник пробуждения природы от зимней спячки.

Следует отметить, что в аккадских вариантах мифа  взаимоотношения Думузи и Иштар  менее ясны, чем в шумерских источниках и совсем не мотивированы[27]. Это также свидетельствует  в пользу кутийского (древнекурдского) происхождения  этого красивого мифа. И действительно, именно в курдском материале мы находим прямые параллели, имеющиеся непосредственное отношение к  данному мифу.

Страбон (Х1, 8 – 4) сообщает об установлении в Каппадокии ежегодного священного празднества  «Сакеи» персидскими полководцами в честь богини Анахиты[28].

И последнее:  обычай,  связанный с избиранием  «ложного эмира» («мир миран» – «эмир эмиров») в дни весенних праздников среди курдов, имеющий прямое отношение к процедуре пятого дня праздника шумерского периода (пощечина правителю), не имеет параллели в персидском материале.

Итальянский ученый Клаудио Мазетти,  ссылаясь на Страбона, отмечает, что «празднование в честь победы над саками, которые имели место в храме Анаиты, сопровождаемые  оргиями» заканчивались умерщвлением «царя»[29].

Разумеется, эти сообщения об «умерщвлении» ложного «царя» не имеют под собой реальную почву и преувеличены, так как она – отзвук  выше описанной мистерии, справлявшиеся в храме Бела – Мардука. Отмечая этот обычай среди курдов, Ж. Де Морган  отмечает его древний характер. На наличие обычая избрания «ложного эмира» («мир миран») среди курдов племенного объединения Мукри в дни праздника весны указывает и О. И. Жигалина[30].

«Мир – миран», который избрался на 3 дня населением  города, обладал всей полнотой власти и совершал любые сумасбродства. Этот же обычай зафиксирован у курдов  Демавенда.

Полное описание процедуры избирания «ложного эмира» среди курдов дает и академик И. А. Орбели на примере обычаев Мокса в Ванской области, который писал, что «в праздничные дни  устраивали ряженые, или, как говорили моксцы, «делали пашу»[31]: рядили мужчину, уродливо и безобразно, в бараньи шкуры и лохмотья, вымазывали ему лицо мукой, приклеивали ему бороду и усы из шерсти. Папаху ему делали из грязной облезлой шкуры, подвязывали ему деревянную саблю, в руки давали четки, нанизанные на мелких реп, устраивали ему курительную трубку из палки и крупной репы, насыпав в нее золы. Это и был «паша», т. е. вельможа, которого, однако, в рассказе об этой игре иногда называли  «царем».

При «паше» или «царе» состоял «визир» в обычной одежде. «Паша» только с ним и разговаривал и через него, его устами, отдавал свои приказания, назначал размеры взысканий и жаловал награды.

Был в этой игре еще «пушкарь»; для этой роли брали кого–нибудь слабосильного, по возможности калеку, на плечо ему клали старый негодный улей (сплетенный из прутьев и обмазанный глиной), полный золы. При звуке выстрела из ружья в воздух, «пушкарь» всякий раз тряс свою  «пушку», чтобы зола сыпалась и дымила. Иногда этот улей изображал не пушку, а подзорную трубу, в которую глядел «паша». 

Свита  «паши» включала и «знаменосца» с длинным шестом, к верхушке которого привязывали платок. Он шествовал впереди всех ряженых.

«Паша» и его свита во главе со  «знаменосцем» с музыкой ходили по деревням, нося с собой ломаный стул, долженствовавший изображать «трон» на который постоянно усаживался  «паша».

Хозяева деревни, в которую прибыло шествие ряженых, должны были вырывать из – под «паши» стул, чтобы он упал, когда он садился, бранить и оскорблять его, похищать у него «девушек». Свита поднимала и усаживала «пашу», «урядники» ловили  «провинившихся», забегая в дома против воли их хозяев (в том году в деревне Мандыканс[33]сломали при этом дверь дома), и приводили пойманных на суд к «паше». 

Когда «ослушников» приводили к «паше», он трижды в ответ на их поклоны отворачивался, потом, наконец, гневно взглядывал на «виновного» и молча грозил ему своей деревянной саблей.  «Визирь» умолял «пашу» простить  «ослушника», не казнить его смертью, шепотом совещался с «пашой» и наконец объявлял приговор о штрафе. Народ просил смилостивиться, сбавить сумму, торговались, и наконец, сумма штрафа устанавливалась. При назначении штрафа «с провинившегося» говорили: «20 киса» (то есть 100 золотых лир), а означало это  – 20 пара, то есть 4 коп; говорили  «100 киса» (то есть 500 золотых лир), а означало это – 100 пара, то есть 20 коп. 

Затем народ просил оказать милость «виновному», и  «паша» через «визиря» объявлял: «Я пожаловал ему город Лычан», называя, как и в данном случае, в качестве пожалованного города какую–нибудь захудалую деревушку. 

Участников этого ряженья подбирали по способностям и облику, например «пушкарь» – калека, «паша» – самый безобразный лицом, «урядники» – самые сильные»[34].

А. Алекперов такой же обычай в дни празднования Новруза отмечал среди курдов Азербайджана, связав этот обычай с пережитком матриархата, так как курдянки в качестве «шаха» из своей среды избирали именно женщину, требованиям которой подчинялись все женщины и мужчины деревни[35]. Об этом также сообщает и Т.Ф.Аристова: «еще в 20 – 30 – х годах во время Новруз – байрама широко бытовал у азербайджанских курдов обряд, заключавшийся в том, что курдские женщины выбирали из своей среды «шаха». Женщины могли ей пожаловаться на своего мужа, брата, и она вправе была мужчинам делать замечания и указания. Вот как описал этот обряд А. Алекперов: «К обряду готовились особенно деятельно, готовили вкусную пищу, расшивали для «шаха» яркую красивую одежду. «Шаха» должна была изображать самая энергичная женщина в селении, к ней в помощь выбирали таких же живых и энергичных женщин, которые исполняли приказания «шаха». В этот день власть в селении переходила к женщине. «Шах» мог потребовать, кого угодно к себе, оштрафовать, а иногда в шутку побить, повесить за ногу. Бывали случаи, когда жена жаловалась на своего мужа; тогда последний вызывался «шахом» и ему делалось соответствующее внушение. Некоторые мужчины нам рассказывали, что их захватывали группы женщин, требовали денег и избивали. Во время  этой игры «шах» представлялся немым, объяснялся знаками, обращался к подданным только через своих помощников. Целый вечер происходила игра, угощенье, пляска, а к середине ночи вся масса женщин, во главе с «шахом», торжественно шла к проточной воде; оттуда брали камни, устраивая на берегу столбики, затем переносили их домой, бросали их в пшеницу, в соль или же ставили по углам. Эти камни, по суеверному представлению, могли принести обилие в дом на целый год»[36]. На этом примере мы уже видим параллель с обычаем выбора «Невестки праздника» –  олицетворяющая богиню  Инанны.

А. Алекперов, говоря о культовых обрядах курдских женщин в связи с водой, упоминает еще об одной из них: «Для того, чтобы умилостивить небо во время засухи, запрягали двух вдов в соху и пахали не землю, а воду, или с этой же целью женщины обливали друг  – друга водой[37]. Этот обряд – еще одно свидетельство в пользу древних земледельческих традиций курдского народа. 

Таким образом, можно сказать, что обычай избирания «мир – миран» («ложного эмира») заключается в том, что, со временем, чтобы избежать  публичного унижения (оскорбления), правители стали на свое место назначать (или же они избирались) человека, который по окончанию праздника получал  предназначенный правителю «пощечину»,  после чего власть переходила к законному правителю. Со временем это превратилось в забавный праздник  избирания «ложного эмира» («Мир – миран»), который  дошел и до наших дней, а «пощечина», окутанная слухами, со временем у некоторых  исследователей, в том числе и историков,  превратилось в «умерщвление». 

И в Шумере, и в Ассирии, и в Вавилонии этот праздник отмечали именно в день весеннего равноденствия – 21 марта. Зять мидийского царя Астиага вавилонский царь Навуходоносор, по сообщению «Вавилонской хроники», отмечал Новый года в месяце нисанну[38]. В настоящий период, из всех народов  Передней Азии только курды и другие ираноязычные народы празднуют Новый год 21 марта, причем  как светский праздник. У европейских путешественников также имеются сведения о празднике Навроз. Вот как об этом пишет Адам Олеарий, секретарь Голштинского посольства: «10 марта персы свой Новый год под названием Наурус с большим  торжеством отметили. Астролог часто вставал из-за стола  и наблюдал за выстой солнца, смотрел на часы и тем самым наблюдал за моментом достижения солнца точки равновесия дня и ночи. Когда настало желаемое мгновение, он громко объявлял: «Новый год!». И сразу же из каменных и полевых пушек был открыт огонь. На всех крепостных   стенах и на всех башнях города сыграли трубы, били в барабаны и тем самым с большой торжественностью начался праздник[39].

Ни арабы, ни евреи  этот день не отмечают. В более  древнем еврейском календаре не было названий месяцев, кроме «авив» – месяца колосьев  (в ту пору созревал ячмень). Остальные месяцы назывались по номерам: первый, второй, третий и т.д. Согласно Библии, Моисей повелел считать первым месяцем года Нисан: «Месяц  сей да будет у вас началом месяцев, первый да будет он у вас между месяцами года»  (Библия. Исход, Х11, 2). Хотя  евреи заимствовали шумеро – вавилонские названия месяцев, восходящих к кутийско – хурристко – касситскому (протокурды) календарю,  началом года и первым месяцем у них, вопреки заповеди Моисея,  считается Тишри[40].

Арабы, греки, армяне ассирийцы  (айсоры) – ближайшие соседи курдов также не отмечают день 21 марта в качестве первого дня Нового года. Все эти народы, исповедующие, кроме арабов, христианство, отмечают новогодний праздник  1 января. 

Такая приверженность к мотивам свободы у курдов объясняется еще и тем, что в 612 году мидийскому царю Киаксару (прообраз легендарного Кава в известном мифе о происхождении курдов) удалось разгромить ненавистную Ассирийскую державу и избавить свой народ от гнета. Именно этот факт освобождения, закрепленный в курдской исторической памяти, стала причиной того, что Навроз – праздник весны – стали отмечать еще и как праздник освобождения, что созвучно  мотиву освобождения земли от холодных объятий зимы и пробуждению природы от зимней спячки. Соотношение пробуждения природы с духом свободы курдского народа является дополнительным стимулом в его освободительной борьбе и вселяет уверенность в скорейшем освобождении от национального гнета. Понимая это, все завоеватели всегда стремились заставить наш народ забыть свой светлый праздник.

После распада мидийской империи в 550 г.до н.э. персидская династия Ахаменидов пыталась запретить этот праздник, что им так и не удалось, и тогда они стали связывать ее с именем своего легендарного царя Джамшида.  Курдская династия Сасанидов, возродив мидийскую  империю в новом обличье, стала возрождать и многие традиции своего нарда, в том числе и праздника Навроз.

Арабы, нашествия которых поставила духовную культуру курдов на грань полного уничтожения, также пытались предать этот праздник забвению. Когда это им не удалось, мусульманские теологи – шииты стали связывать этот праздничный день с днем воцарения (656 – 661 гг.) на престол четвертого арабского  халифа Али. Али стал халифом в июле, а Навроз олицетворяет начало весны. Среди курдов секты бекташи (шитского толка)  этот день  стали отмечать как день рождения Али или же объявления его халифом. Даже в просвещенной России с экранов телевизоров и прессы этот праздник нередко преподносят как «мусульманский праздник», несмотря на то, что в священной книге мусульман  Коране нет ни слова о Наврозе, а  арабский мир вообще не отмечает этот праздник.

Тюрки – завоеватели, понимая, что  Навроз – душа курдского народа,  также предпринимают много усилий, чтобы предать его забвению. Каждый год  21 марта,  в Турции, особенно на территории Северного Курдистана, курды становятся жертвой турецкого фашизма. Но в последние годы в турецком обществе назревает понимание того, что свыше 20 миллионов курдов на фоне турецкой действительности своим народным  праздником Навроз, помимо этнического, еще и духовно отличаются от остальной массы населения, что «вносит существенный урон единству всех турков Турции».  В 1995 году президент Турции С.Демирель обещал, что «Праздник Новруз в Турции будет  официально разрешен». Смягчение позиции турецкого правительства  объясняется еще и тем, что  с развалом бывшего Советского Союза и образованием ряда независимых  государств, Турция претендуя на роль духовной матери  тюркских государств – республик Азербайджана и Средней Азии, –  не может игнорировать  факт празднования  праздника «Навроз» в этих странах,  которые, также отмечают его под влиянием  ираноязычных народов. Территориальная и этническая близость Турции к Азербайджану, почти половину населения которого составляют  ирано-язычные  народы (курды, талыши и таты), где также Навроз объявлен народным праздником, – тоже явилась существенным фактором  изменения отношения Турции к этому празднику. С другой стороны, в Азербайджане, ни чуть не смущаясь тем, что название праздника Навроз (на курдском – «nu(h)» – новый, «rоj» – день) – не тюркское слово, и  объявили его своим «национальным  тюркским праздником», который отмечали еще «их древние предки». Это поставило турецких националистов – неофашистов в крайне неловкое положение, что также повлияло на позицию официальных турецких кругов. После  этого турецкие  средства  массовой  информации в один голос  стали трубить на все лады, что «Навроз – настоящий тюркский праздник», не объявляя его при этом официальным праздником[41], несмотря на обещания бывшего президента Турции С. Демиреля. 

 Пройдя сквозь тысячелетия курдский народ смог пронести огонь Навроза, и, как священный дар, передать следующим поколениям с наказом: не дать угаснуть огню, согревающему наши души, приносящему свободу и счастье. И верные сыны и дочери родины свято следуют этому наказу. 

Этому подтверждение – священные живые факелы, горящие  в сердцах, это – огни курдских партизан на  наших горах, освещающее блуждающим в темноте путь к свободе. 

Мы, курды, помним свои корни, глубоко понимаем смысл и значение праздника Навроз.  Весь курдский народ, от малышей до глубоких стариков, начал складывать праздничный костер Навроза, который будет зажжен в день великой свободы. Мы верим:  этот день не за горами!

[1]Оджалан А. От шумерского жреческого государство до демократической цивилизации. С. 24. Кельн, Германия, 2001 (на турецком языке).   

[2]Андрианов Б. В. Неоседлое население мира. С. 13. Москва, 1991.

[3]Всемирная  история. Т. 1. С. 125. Москва, 1955.

[4]Массон. В. М. Первые земледельцы Месопотамии. К проблеме происхождения. Вестник древней истории. 1971. № 3. С. 6.

[5]Всемирная  история. Т. 1. С. 127.  Москва, 1955.

[6]Там же, с. 127.

[7]Массон В. М.  Первые земледельцы Месопотамии. К проблеме происхождения. Вестник древней истории. 1971. № 3. С. 6.

[8] Сман (солома) занимала и занимает особое место в жизни курдов.  Прежде всего, это бесценный корм на зиму для скота и подстилка для ягнят в качестве утепления.

В религиозных обрядах зороастрийцев существовал культ вечного огня. В горящем пламени видели нечто божественное и огню совершали  приношения из трех элементов: чистых дров, благовоний (сухих листьев или трав) и небольшого количества животного жира. Огонь набирался сил с помощью двух приношений от растительного царства и  одного от царства животных. Без освятительной молитвы, благодаря которой, по  представлениям зороастрийцев душа животного продолжала жить, нельзя была убивать животное. У иранцев возникло представление о том, что души животных, убитых с освятительной молитвой, поглощаются божеством, которое они почитали как Гэуш – Урван («Душа быка; на современном курдском языке «ga» – бык, «zeman»- время). Они верили, что кровавые жертвоприношения укрепляют это божество, а оно, в свою очередь, заботится о всех полезных животных на земле и способствует их изобилию. Во время обряда жертвоприношения под ноги жертвенного животного бросали траву. Этот обычай сохранился и по сей день среди курдов, не зависимо от их религиозной принадлежности. Во время богослужения жрец, совершавший обряд, держал в левой руке пучок травы – baresman, что и  на современном курдском языке означает пучок соломы.

     Кроме того, солома присутствует в религиозных обрядах зороастрийцев.  На соломенной подстилке, как считалось, восседает божество, призванное молитвой кавии присутствующее при жертвоприношении.

     Кави у древних иранцев – племенной вождь; «стихотворец – прорицатель», особое сословие жрецов. Легендарного кузнеца, освободителя курдского народа от тирании Зоххака, звали Кава; kovi – дикие животные; отшельник. Одна из вершин горной гряди Загроса в центральном Курдистане носить название Avdal Kovi. Здесь, согласно легенде, похоронен курдский шейх – отшельник. Существует  и курдское племенная конфедерация, носящее название кавалиси.

      Земледельческими традициями и праздником Новруз связана и особая культовая еда.

В конце февраля – в начале марта месяца в плоской посуде замачиваются семена пшеницы или ячменя, и по их сходам определяются жизнеспособность семян и  будущий урожай.  Проросшие семена курды называют samani, из них и приготавливается одноименное блюдо. Согласно поверьям,  жизненная сила самани переходит к человеку.

[9]Никитин В. П. Курды. С. 110. Москва, 1964 г.

[10]Е. Е. Кузьмина. В стране Кавата и Афрасиаба. С. 108. АН СССР, серия  «Из истории мировой культуры».  Москва, 1977.

[11]Там же, с. 58.

[12]Там же, с. 58. 

[13]Авеста в русских переводах (1861 – 1996). С. 17. Санкт Петербург, 1998. 

[14]Zecharıa Sıtchin. 12 Gezegen. С. 260. Istanbul, 2000 (на турецком языке).

[15]Куликов С. С.  Нить времен. Малая энциклопедия календаря. С. 66. Москва, 1991.

[16]Там же, с. 65.

[17]Там же, с. 28.

[18]Массон В. М.  Первые земледельцы Месопотамии. К проблеме происхождения. Вестник древней истории. 1971. № 3. С. 13-14.

[19]Вопросы азербайджанской филологии. С. 265. Баку, 1983 (смотри так же Ж. Климанин. «Общество и культуры в древней Месопотамии». Издательство «Артун», 1967)

[20]Эвелин Кленгель – Брандт. Древний Вавилон. С. 198-200. Смоленск, 2001.

[21]Ныне у курдов пророк Хыдыр (Хыдр) Наби, где Наби (Набу) – индоевропейское слово (ср. с русским «небо»), означает «небесный» («пророк») и Хыдыр (Хыдр) –  мужское имя.

[22]Эвелин Кленгель – Брандт. Древний Вавилон. С. 200. Смоленск, 2001.

[23]Куликов С. С. Нить времен. Малая энциклопедия календаря. С. 67. Москва, 1991.

[24]Мифологический словарь, Москва, 1990.

[25]Юсифов Ю. Б. История Древнего Востока. С. 83. Баку, 1993 (на азербайджанском  языке).

[26]Курдско – русский словарь (сорани). С. 307.  Москва, 1983 г.

[27]Мифологический словарь, Москва, 1990.

[28]Страбон явно перепутает мидийцев с персами, так как Ардви – Сура Анахита была центральной богиней в пантеоне  мидийцев. В Мидии культ А.- С. А. зафиксирован уже при царе Фравартише (675 – 653 гг. до н.э.). Во все эпохи А.- С. А. – единственное иранское божество, которое описывается в человекоподобном облике. Попытка искоренить культы старых (мидийских) богов, в том числе и А. – С. А., была предпринята персидским царем из династии Ахеменидов Ксерксом в ходе его религиозной реформы. При первых Сасанидах (мидийско – курдское династия) она иконографически отождествляется с царицей. В этот период Анахид почитается преимущественно как покровительница династии, богиня войны и победы; родовым святилищем Сасанидов становится храм Анахид в Истахре, где верховными жрецами были только цари. При последующих религиозных реформах повышается роль Анахид  как богини вод, плодородия, растений, материнств, домашнего очага; в то же время она сохраняет функции покровительницы героев и войны. При Хосрове II (591 – 628 гг. до н.э.) культ Анахиды выдвигается на первый план.  И наконец, Каппадокия ныне относится к Северному Курдистану, где исторически не зафиксированы персидские жилища.

[29]Клаудио Мазетти. Конец ассирийской державы и ассиро – скифские отношения. Вестник древней истории. 1979. №4. С. 23.

[30]Жигалина О. И. Национальное движение курдов в Иране 1918 – 1947 гг. С. примечание 2, 13. Москва, 1988.

[31]«Mir miran». В некоторых районах Курдистана этого персонажа называют еще и Kosageli.

[32] Имеются в виду кочевые курды. И. А. Орбели в цитируемом  сочинении указывает на принадлежность «кочаров» (от курдского koçar – кочевые) курдов к трем большим  кочевым племенам, подчеркивая при этом их отличия от оседлых курдов в образе жизни, обычаях, одежде и диалекте. 

[33]Мандыканс – Мандыкан. Название деревни от этнонима древнего курдского рода mand и племени mandikan.

[34]Орбели И. А. Фольклор и быт Мокса. С. 51-53. Москва,  1982.

[35]Алекперов А. К вопросу об изучении культуры курдов. АН СССР. Труды  Азербайджанского филиала. Том ХХV. С. 59.  Историческая серия. Баку,  1936.

[36]Аристова Т. Ф.  Курды Закавказья. С. 176.  Москва, 1966 г.

[37] Алекперов А. К вопросу об изучении культуры курдов. АН СССР. Труды  Азербайджанского филиала. Том ХХV.  С. 59. Историческая серия. Баку,  1936 г.

[38]Хрестоматия к истории Древнего Востока. Т.1.  С. 223. Москва, 1980.

[39]Адам Олеари. Описание путешествия в Московия и через Московию в Персию и обратно. Спб,  1906. Подробное описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1639 годах, составленное  секретарем посольства Адамом Олеарием. С. 538-541, 549.  Москва,  1870.

[40]Перенятое евреями имя авестийского звездного божества Тиштрйа – «Относящийся к созвездию из трех светил» (имеется в виду пояс Ориона). В «Младшей Авесте» божество, олицетворение звезды Сириус (курдском языке – Gelawej, яркая звезда в созвездии Большого Пса), предводитель всех созвездий ночного неба. Тиштрйи посвящен так называемый («Тиштр – Яшт», «Яшт» VIII). Главная функция этого божества – низведение на иссушенную летним зноем землю благодетельных вод. Одним из спутников Тиштрйи является звезда Сатаваэса (дословно – «Обладающей силой ста мужей»), главенствующая среди звезд на южной стороне небосклона и отождествляемая с Альдебараном (в курдском языке  глаголь «da» дать и «baran» дождь), который является распределителем дождей, производимых Тиштрией.  Тиштрйа почитался как стрелок, он способен принимать различные облики (юноши, златорогого быка, белого коня). Лук Тиштрйи являлся орудием судьбы. В Месопотамии звезда Сириус (Gelawej) – зодиакальный знак начала сезона дождей. В авестийском календаре богу Тиштрйи – Тири был отведен тринадцатый день каждого месяца авестийского календаря  (Авеста в русских переводах (1861 – 1996). С. 250-269; 9. Санкт Петербург, 1998).

[41]В Турции празднуют 6 государственных праздников:  1 января – Новый год, 23 апреля – день памяти  Ататюрка, 19 мая – праздник молодежи и спорта, 30 августа – День Победы, 27сентября – День ВМС (рабочий день, памятная дата), 29 октября – День Республики. И существует 2 религиозных праздника: Шекер-Байрам и Курбан-Байрам (Праздники и памятные даты иностранных прибережных государств мира. Краткий справочник. С. 140. МО СССР. Главное управление навигации и океанографии, 199). Как мы видим, у этого государства 2 обще мусульманских праздника и 6 государственных (и все они учреждены после 1922 года), однако полностью отсутствует народные праздники с ее общенациональными корнями. Это также является одной из причин стремления  турецких националистов ассимилировать и уничтожить курдский народ, уходящий своими национальными корнями в глубь тысячелетий и, присваивая его духовные ценности, преподнести себя цивилизованному миру в ином свете.

Лятиф Маммад  

Журнал «Дружба» (Достани)Москва №№ 14-15  март 2002