2012-03-21

Мураз Аджоев

       Евгений Максимович Примаков, в недавнем прошлом один из тяжеловесов российской общественно-политической жизни, авторитетный советский востоковед и многоопытный политолог, очень уважаемая личность в арабском мире и среди видных политических деятелей курдского национально-освободительного движения.

     Инерция старых консервативных взглядов  Примакова, формировавшихся на протяжении нескольких десятилетий коммунистической эпохи, конечно, преимущественно на основе советской школы востоковедения и под влиянием внешнеполитической стратегии КПСС, к сожалению, не позволяет известному ученому, академику достаточно объективно оценить роль и значение курдского вопроса на Ближнем Востоке в современных условиях глобализации международных отношений в соответствии с военно-политическими, идеологическими и экономическими интересами Большого Запада.

      Текущий с слишком большими издержками и ускоренными темпами процесс установления однополярного мирового порядка обусловил новый ход исторического развития с труднопредсказуемыми последствиями, но четко выраженными тенденциями перехода к другим, более прагматичным, возможно, менее нравственным и жестким, но ясным и понятным принципам обеспечения международной безопасности, стабильности и сотрудничества по демократическим стандартам капиталистического Запада.

      Курдский народ, переживший в двадцатом столетии самые трагические события, предательство и лицемерие друзей, коварство и ненависть врагов, вопреки всеобщему равнодушию и благодаря высокому национальному самосознанию стал одним из главных участников грандиозных перемен в Ираке, Турции, Иране и Сирии, достиг за первое десятилетие двадцать первого века невообразимых успехов в своем общественно-политическом и социально-экономическом развитии в процессе продолжающейся борьбы за самоопределение, государственный суверенитет и равноправное членство в международном сообществе.

      Курды навсегда отбросили бесплодные иллюзии о всеобщем братстве народов исламского мира и вступили в стадию достижения своей цели путем приспособления к методам, способам и тактике доминирующих военно-политических сил демократического Большого Запада. У курдского народа нет другой альтернативы, кроме использования преимуществ демократии и капиталистического способа экономического развития на национально-культурной почве и древних традициях мирного сосуществования разных этно-конфессиональных сообществ.

      Курдское национально-освободительное движение стремится создать независимое государство в том или ином формате  суверенно-территориальных границ, например, в Южном Курдистане или Юго-Западном Курдистане, и полноценную национально-территориальную автономию как в Северном Курдистане, так и в Восточном Курдистане.

       Недавно я ознакомился с информацией, содержащей короткие отрывки из, видимо, очень интересного и откровенного устного рассказа  Примакова о встречах  с легендарным Мустафой Барзани и его сыном Масудом, ныне Президентом курдского автономного региона в Ираке. Полную оригинальную версию видео или аудио записи с контекстом об этих воспоминаниях Евгения Максимовича мне не удалось увидеть и услышать в связи с ограничением доступа к данному материалу на сайте «Правда. Ру». Поэтому заранее прошу прощения, если мои комментарии, возможно, покажутся кому-нибудь не совсем объективными и корректными.

Евгений Примаков:

"Во-первых, я этот вопрос задавал его отцу, Мустафе Барзани, – хочет ли он создания независимого государства. Он мне ответил, что меня палкой из Ирака не выгонят, потому, что я понимаю, что против меня объединятся сразу и Турция, и Ирак, и Иран, и Сирия, и все будут против, я не выдержу этого натиска…".

      Зачем надо было Примакову задавать этот вопрос безупречному лидеру национально-освободительного движения, считавшего главным смыслом всей своей военно-политической жизни и революционной деятельности возвращение свободной курдской земли независимому курдскому народу?

      Разве можно спрашивать у почти "смертельно раненого" Человека (народа), хочет ли Он жить? Обычно в таких случаях принято спрашивать, чем и как можно помочь жертве или пострадавшему.

Слова великого курдского полководца, которые цитирует по памяти Е.М. Примаков, не являются ответом на риторический по смыслу вопрос.

     Мустафа Барзани хотел разъяснить относительно молодому советскому журналисту, востоковеду и, вероятно, «специальному посланнику» из СССР общую общественно-политическую ситуацию в регионе, и описать неизбежные последствия вооруженного восстания курдского народа с целью провозглашения независимости Курдистана.

      Он, вероятно, объяснил Примакову, что никогда не решится на такой авантюрный шаг, не имея твердых гарантий и обязательств СССР о всемерной защите и поддержке курдов в случае начала широкомасштабных военных действий.

     СССР, как известно, все же предпочел строить дружеские и долгосрочные отношения с арабскими странами, твердо защищая принципы территориальной целостности, нерушимости границ и невмешательства во внутренние суверенные дела этих государств, несмотря на вопиющие факты грубейшего нарушения прав и угнетение «непризнанных»  народов. СССР, подобно США, откровенно применял в курдском вопросе международный «двойной стандарт». Успехи внешнеполитического и внешнеэкономического сотрудничества СССР с арабскими странами, особенно с баасистскими властями Ирака и Сирии, за  десятилетия стабильного развития военного потенциала советской партийно-правительственной власти КПСС были очень внушительными в материально-стоимостном выражении, но фактически малоэффективными.

Как показала жизнь, Россия ни во времена СССР, ни в настоящее время не получила и не получает реально никакой серьезной политической и экономической выгоды как от былого и внешне якобы полноценного, так и от нынешнего упадочного сотрудничества на кредитной основе с традиционным списанием миллиардных долгов по идеологическим соображениям "верности" дружбе и партнерству.       

 Евгений Примаков:

 "Поэтому он ставил своей целью настоящую автономию и влияние на политику Багдада".

      Видимо, Мустафа Барзани, будучи мудрым и неназойливым реалистом, просил о содействии хотя бы в вопросе самоопределения курдского народа в форме национально-территориальной автономии в Ираке и Сирии, надеясь на огромное влияние СССР на власти этих арабских государств. Предпринимало ли в этой связи советское государство какие-либо меры воздействия на Ирак и Сирию с целью решения курдского вопроса? Кто готовил соответствующие аналитические материалы для рассмотрения курдского вопроса на высшем партийно-правительственном уровне в Москве? Какое было принято решение на Политбюро ЦК КПСС?

     Господин Примаков, думаю, мог бы исчерпывающе ответить на все эти вопросы, но рассчитывать на такое откровение сейчас было бы наивно, потому что ему придется сознаться в двойных стандартах и политических просчетах СССР, к некоторым из которых, предполагаю, он имел определенную долю персональной причастности.

Евгений Примаков:

"Меня там прекрасно встретили – потому что парень семнадцатилетний, с которым я познакомился в шестьдесят шестом, он сейчас – Масуд Барзани – он сейчас президент… И он мне повторил отцовскую вещь – не в тех же выражениях, но смысл был одинаковый".

      В Курдистане, особенно в независимом и демократическом, всегда будут рады видеть Примакова, в том числе, чтобы показать, что ни в выражениях, ни по смыслу нельзя сравнивать условия и обстоятельства уже далеких шестидесятых и семидесятых годов прошлого века с тенденциями и фактами второго десятилетия двадцать первого столетия.

     Курдский народ в Ираке не получил, а завоевал автономию, превратив  эту форму самоопределения в фактически полунезависимое государство благодаря самоотверженности и жизнеспособности курдов, что естественно существенно повлияло на активизацию и усиление курдского освободительного  движения в Турции, Иране и Сирии, несмотря на наличие некоторых внутренних противоречий и разногласий.

     Курдский народ избрал мирные способы своей борьбы, опираясь на возрастающую политическую поддержку многих государств-членов мирового сообщества и экономическую заинтересованность крупнейших компаний-субъектов международного бизнеса.

     Мир стал другим вокруг курдского вопроса. И курды смотрят на мир другими глазами, и с учетом прошлых ошибок и приобретенного опыта борьбы.   

Евгений Примаков:

"Во-первых, я не верю, что это произойдет без каких-то амортизаторов, что это вот просто будет объявлено о выходе из Ирака и создании независимого государства… Что-то не верится, потому что это было бы неумно очень – сейчас делать такую вещь… Это будет, конечно (если бы это было – вот чисто гипотетически представить себе, что это курдское государство), это конечно не стабилизирует обстановку на Ближнем Востоке. Еще один очаг будет".

     Кто бы мог поверить… Но ведь в двадцатом столетии произошло много исторических событий, о которых мало кто мог даже думать. Устанем перечислять. Что касается Ирака, хотел бы подчеркнуть и заметить, что это Багдад естественным образом отторгается, как инородное тело, от «здорового организма» Южного Курдистана. «Чисто гипотетически» можно отвечать только на риторические вопросы. А курдский вопрос был и есть очень конкретный, ясный, понятный, подлежавший всегда и подлежащий сегодня обязательному и окончательному решению в пользу курдского народа. Тогда в мире перестанет быть сразу четыре больших очага напряженности, появится повод для международного торжества справедливости. Все зависит от того, уважаемый Евгений Максимович, с какого угла и какой точки зрения видится «нашим» и «вашим» остальной мир. Верю, что Россия обратит свой взор на курдский вопрос с новым взглядом и дружеским намерением.

Поздравляю всех друзей с курдским Новым Годом!

Да здравствуют курдский народ и все народы мира!

http://kurdistan.ru/2012/03/21/articles-15039_Uvazhaemyy_Evgeniy_M.html