Что заставило меня, выражаясь высоким слогом, взяться за перо? А заставило опасное усиление, котороё, если уж быть до конца честным, всегда имело место быть – сумятицы, разброда, дичайшей безграмотности, фанфаронства и беспочвенных амбиций среди некоторой части нашего, моего любимого народа. Некоторые из нас оказались так легко манипулируемыми. Думаю, кое у кого был и есть свой, скажем так, шкурный интерес. Это я о ведущих. Имена у всех на слуху. А ведомые, они и есть ведомые. Молчаливые и покорные. Сказали им, что они не курды, а некий особый народец, они и согласились. Первыми впаривали курдам этот бред арабы. И не без успеха, надо заметить. Конечно же, не всё так просто и примитивно, как я сейчас излагаю. В долгой и трагической истории нашего народа для этого были и основания. Мы пытались сохранить свою самобытность, мы не хотели идти в ислам, мы не хотели потерять своё миропонимание, свой космос, своих богов и свою душу. Нас так яростно уничтожали, что мы сплотились, закрылись так плотно, что смогли сохранить какие-то очень важные вещи, которые отличали нас от других.

     Но далеко не все это смогли или это хотели. Лишь небольшая часть, видимо, самая стойкая, смогла это. Но, Бог мой, как много мы потеряли! Мы почти потеряли нашу память о наших корнях, о том, что мы курды, на радость нашим врагам. Большая часть нашего народа восприняла и приняла ислам. А что, у них был выбор? И не надо идти на поводу у наших недругов. Мы народ большой и разнообразный. Есть курды мусульмане, есть езиды, есть христиане, курды иудеи и т. д. Мы такой мощный сплав культур, традиций, обычаев, самовыражений, духовности! И в этом наша сила и наше богатство. Мы – курды! И мы, к счастью, это уже осознали. Мы забыли взаимные претензии, обиды, вражду, кровавые войны. Мы не единственный народ в мире, который прошёл через подобный кошмар. У каждого народа своя история, но горькие страницы были и есть у всех. Я хочу только сказать о тех беспочвенных надеждах, которые всё ещё лелеют наши недруги.  Забудьте!
     А вообще-то, я хотела поговорить совсем о другом. Я хочу поделиться с вами своими воспоминаниями. Я родилась в славном городе Тбилиси. Папы моего уже давно нет в живых, а мамочка моя жива и, надеюсь, будет жить ещё долго. Мой папа Джало Аджоев был удивительно красивым мужчиной, редкой породы. Он из семьи Джангир- аги, а мама его Шае была дочерью Тафур-аги. Когда мой папа был на войне/ Вторая мировая/ умерли его жена и маленький ребёнок. Говорят, с голоду. Мой папа был среди тех, кто брал Рейхстаг и был там ранен. Когда он вернулся домой, в Тбилиси, там уже его никто не ждал. Никто! Он поехал в Армению, в деревню, к своим родным. И случилось вот что. Моя тётя Нигар, сестра моего папы, познакомила его со своей подружкой Гаваз, которая была, можно сказать, замужем за своим кузеном. Но этот кузен об этом и не подозревал, так как был на войне, когда сей факт произошёл. Моя мама была ещё совсем маленькой, когда умерла её мама. А папу, моего дедушку Исмаила, забрали на Финскую войну. Детишки остались практически сиротами. Мой дедушка бежал с фронта, чтобы не дать погибнуть своим детям. Но его признали дезертиром, страшно избили и посадили на несколько лет в тюрьму. В результате побоев он оглох и так до конца жизни, он очень плохо слышал. Уже потом он снова женился, родились ещё дети. Вобщем, большая курдская семья. Мой дедушка был особенным. Каким-то потрясающе деликатным, добрым и аристократичным. Он так красиво ел. Не торопясь, и очень мало. Это ведь тоже характеризует человека, не правда ли? Я всё это хорошо помню, хотя и была маленькой. А моя бабушка Байар, мамина мама, была из семьи знаменитого Усув-бага. Он был женат на моей прабабушке и удочерил мою бабушку Байар. Его родная дочь Гулизар – мама Аскаре Боика. Хочу вернуться к истории моих родителей. Сердобольный дядя моей мамы, брат моей бабушки, одним ударом решил сразу несколько задач, взяв маму в свой дом: нашёл для сына жену, приобрёл дармовую рабсилу, а заодно и прославился – помог сиротке. Но всё сложилось не так, как он задумал. Мой папа полюбил маму с первого взгляда. Уж очень она была хороша. А уж как значителен и красив был мой дорогой папа:волосы цвета золотой пшеницы, зелёные глаза. Он её , что называется, умыкнул. В Тбилиси. Говорят, скандал был ужасный. Но со временем всё утряслось. Родилась я, а через несколько лет мой брат Мураз. А вскоре папа умер. Почему я всё это рассказываю? Не знаю. Нет, знаю! Для меня это очень важно. Чем старше я становлюсь, тем чаще я вспоминаю своего папу, я часто с ним разговариваю. Я помню и буду помнить всегда своего дедушку Исмаила и ещё очень много других дорогих моему сердцу и памяти людей. Когда умер мой папа, моему брату было всего несколько месяцев и маме надо было работать, чтобы нас прокормить. Уход за моим братом взяла на себя одна наша родственница. Звали её Джазе. Далеко не красавица, чем-то она притягивала взор. Она была из тех, кто живёт ради других, тихая, скромная и бесконечно добрая. Тогда, совсем маленькая, я даже не догадывалась, что пройдёт полвека и я буду вспоминать Джазе с любовью, тихой грустью и нежностью. Эти слова – дань её памяти! Когда был ещё жив мой отец и ещё много лет после его смерти, к нам часто приходили папин «бре охрате» каке Ало и его жена, мамина «хушка охрате» тётя Азниф. Меня, кстати, назвали в её честь. Ой, к стыду своему, совсем не люблю это своё имя, да и Аза тоже мне совсем не любо. Но… Я хочу рассказать вам об этой удивительной паре. Что это были за люди, Господи! Он был такой красавец, что я, зная и встречая много симпатичных и красивых мужчин, могу сказать, равных ему нет. Разве что мой папа. Они были одной породы. А тётя Азниф была маленькая росточком, ладно скроенная, с лучистыми голубыми глазами, золотистыми волосами, ангелоподобная. Я думаю, они очень любили друг друга. Я очень рада, что в моей жизни, а сегодня и в моей памяти были и есть эти люди. Когда мы с братом уже подросли, мама несколько раз отправляла нас на лето к дедушке Исмаилу, в Армению. У него и у наших других родственников был скот: бараны, овцы, козы. И, насколько я помню, довольно много. Это было время летнего выпаса, летних пастбищ. Счастливое время! Рассказывать об этом можно долго, но это лучше пережить, в этом хорошо прожить. Тогда, и именно там, я впервые увидела дедушку Иджо, это был отец дедушкиной жены Сусик. Настоящий библейский персонаж, у него был лик святого, я даже могу поклясться, что он светился. А жена его, бабушка Хазе, была маленькая, круглая, как шар и , по-моему, сварливая, а может и нет. Но они так не совпадали. Их было очень много, дорогих мне людей. Все они вошли в мою плоть и кровь. И я думаю, во многом благодаря им, я стала такой упёртой курдянкой. Но это было далеко не сразу. Подозреваю, в детстве я была не очень рада тому, что я курдянка. Я комплексовала из-за этого. Мне не хотелось отличаться от других, я хотела быть такой как все. Грузинкой, русской, да кем угодно, только не курдянкой. Что-то, видимо, меня грузило и тянулось это довольно долго. Но моя умница-разумница мама сумела нам привить, очень неназойливо и деликатно, не просто любовь к нашей культуре и нашему,если так можно сказать, содержанию, но и интерес. А ещё я очень благодарна Караму Анкоси. Именно он, первый, рассказал мне то, о чём я даже и не подозревала. Сейчас я даже и не помню, о чём и о ком конкретно, но это перевернуло моё сознание. Дорогой Карам, я так рада сказать тебе спасибо. И когда пришло время получать мне паспорт, я сказала маме, что хочу, чтобы в паспорте у меня было написано не езидка, а курдянка. Моя мама, конечно же, не возражала. Вот у неё, как, впрочем, и у других наших родственников, знакомых, соседей, никогда не было никаких сомнений, что мы курды. И кстати, вот удивительное дело, в Грузии нас никто не делил на курдов и на езидов. Мы все были курды, всегда. И когда мы представлялись, мы говорили, что мы курды. Может потому, что у грузин не было подленьких планов, тайно вынашиваемых в отношении нас. Вальяжные грузины были благожелательны ко всем. Но армян, почему-то, совсем не жаловали. Вот, что ни говори, самодостаточная нация!
      Когда я училась в университете, я впервые приехала на Навроз, в Москву. Опять же, посоветовал Карам. Тогда же я познакомилась с Темуром Мурадовым, Тосне Рашидом и Московом Амаряном, кстати, он дядя нашей Зарочки Мгоян.По-моему, мы все по-уши влюбились во всех ребят из того, настоящего Курдистана. Сколько новых имён, сколько информации. Я впервые узнала, например, что есть такой замечательный курдский поэт Кадриджан, только познакомившись с его дочерью Ширин. Пола Барзинджи оказался внуком того самого великого шейха Махмуда Барзинджи. А Мухаммед Барзани был из семьи Мустафы Барзани. Когда он вернулся на родину, в Курдистан, баасисты его убили, за то, что он был барзанцем.
     О чём ещё я хотела сказать? Мы все были бесконечно счастливы и упивались этим. Ну никому не мог прийти в голову бред, что мы разные. Мы все были родные, мы нашли друг друга, чтобы никогда больше не терять. Мы так нуждались друг в друге. А бред – это опасный симптом болезней, которые надо лечить. А знаете, мне очень жаль тех, кто подсел на эту хворь. Я подозреваю, что всё это их терзает, они и хотели бы сбросить эти путы, да не решаются. Кто-то боится, кто-то стесняется. Мы примем всех, возвращайтесь!
      Вспоминается вечер, после одного из Наврозов. Москва была ещё такая студеная, зимняя. Закончился праздничный концерт и мы все приехали на Новый Арбат, тогда он был ещё Калининским проспектом, на праздничный ужин в ресторан «Арбат» и ребята из Армении, музыканты и танцоры, прямо на улице устроили такой зажигательный номер из курдских танцев и песен. Это было нечто! Подключились прохожие. Никто не хотел расходиться. Звучало бис и браво. Сейчас такое трудно представить. Другая страна, другой город и другие люди. Да и мы, курды, стали другими. Мы вышли из того небытия и забвения, куда нас так настырно веками загоняли наши многочисленные враги. Всем от нас всегда чего-то было надо. Кому земля наша очень приглянулась,кому богатства наши бесчисленные, я имею в виду наши недра, нашу природу, наши полноводные реки. А кому-то покоя не дают наше духовное богатство, наш интеллектуальный потенциал. Многое растащили, присвоили, разграбили. Но баста! Мы начинаем всё возвращать и, поверьте, вернём всё. Мечтать, конечно, не вредно, но не до бесконечности же? Надо и честь знать.
    Вспоминаются свадьбы наших родственников в Ереване. Они, в основном, все жили в районе Нор Ареш. Во время танцев, наши родные приглашали своих соседей армян принять участие в них. Они все, как один, отказывались, говорили, что не умеют танцевать курдские танцы. Прошло время, и армяне научились и танцам нашим, и песням, и обычаям, и кухне. И им это ну так понравилось, что возвращать уже не хотят. Вот стыдобище! Гнусно и мерзко! Но вернуть придётся. Там же и тогда же, когда мы приезжали и уезжали, на вокзале, моя мама всегда разговаривала с неким дядечкой. Я не знала, кто он, да мне это и не было интересно. Но вот образ этого человека впечатался навсегда в мою память. Уже гораздо позже я узнала, что это был двоюродный брат моего папы, сын Джангир-аги, Фатлан. Сегодня я могу сказать, что это был благородный, с каким-то неистребимым чувством достоинства, но и с отметиной горечи и утраты, человек. На ереванском вокзале он работал носильщиком. Очень благодарная Армения так расплачивалась с сыном своего защитника и спасителя.
     Прошли годы. Я создала семью с сыном Амина Авдала. Зовут его Афан Авдали. И какое-то короткое время мы жили в Ереване. Все, с кем я там познакомилась, а с некоторыми я была знакома ещё раньше, мне также очень дороги и симпатичны. Шакро Худоевич Мгои, он был шафером на нашей свадьбе. К сожалению, его уже нет в живых, но мы очень его уважали и любили. Мы считали себя его друзьями. Надеюсь, он так нас и воспринимал. Всё, что он сделал для курдов – бесценно.
     Такая жалость, что моего дорогого свёкра уже не было в живых. Но я познакомилась, и очень его полюбила, с великим Аджие Джинди. Это был ближайший и самый любимый друг Амина Авдала. Они считали себя братьями. Хочу перечислить всех, кто оставил след в моём сердце. Семья Мурадовых. Тётя Азниф и дядя Халил. Я помню вас! Их тоже уже нет. Большая и очень сплочённая семья Джалиль! А вот с ними я познакомилась, когда мы с мамой в очередной раз возвращались домой, в Тбилиси. Я тогда училась в школе. Мы ехали в одном вагоне, в соседних купе. А они ехали в Тбилиси, по-моему, сватать жену для Джалиля. Был очень колоритный, постоянно улыбающийся, дядюшка Джасм, Джамиля и Ордихан с Джалилем. Они везли с собой большие корзины с виноградом и персиками. И угощали нас всю дорогу. Огромное впечатление произвёл на меня Микаиле Рашид. Он был точно отмечен богом. Талантище! Никогда, ни от кого из них я не слышала, что мы не курды, а езиды. Это были те, кто жил, работал, творил для своего народа, для курдов. Нас 40 миллионов, а та небольшая кучка предателей, которая продалась за 30 серебряников, нам их жаль. Заблудшие души! Потерянные во времени и пространстве! За что цепляются? Понимают ли они, что вместе с водой выплеснули и ребёнка? Что они ищут во тьме веков? Как и что они хотят доказать?
      В 1985 году в Москве состоялся Всемирный фестиваль молодёжи. Была большая группа курдской молодёжи из Европы, а среди них и Шван Парвар. Тогда-то мы и познакомились и подружились. В рамках фестиваля состоялся его первый московский концерт. Те, кто были на этом концерте, вспоминают об этом до сих пор. Он пел наши любимые курдские песни. Народу было море, люди приехали из Грузии, Армении, курды-езиды и курды-мусульмане. Просто курды. Для нас, для большинства, мы курды, а религиозная составляющая, то, как мы общаемся с богом – это личное дело каждого. Главное, сохранить езидизм, это наше с вами богатство, наша культура, наша история, наша духовность. Всего курдского народа. Почитайте, прошу вас, заявление Высшего Духовного Совета Езидов. Кончайте мутить воду! Поймите, ежели вы не курды, то вы вовсе даже не езиды. Езидизм – это курдская религия и пришлых даже близко не допускает. Таковы каноны езидизма! Ищите себе другое название. Ну…, например, утконосые динозавры. Что? Не нравиться? Почему? Такие милые существа Правда, вымерли давно. Тема закрыта!
     В 1989 году в Париже состоялась международная конференция по курдскому вопросу. Организовали её Фонд мадам Миттеран “Франс Либерте” и парижский Курдский институт культуры. Я имела честь и счастье быть на этой конференции, вместе с Е.Г.Боннер / к сожалению, А.Д. Сахаров из-за проблем со здоровьем не смог поехать/, профессорами Лазаревым, Гасратяном, блистательным курдским учёным академиком Н.Надировым и уникальным интеллектуалом, энциклопедистом Баширом Сабри. О тех вопросах, дебатах, прорывах, решениях, которые имели место быть, читайте на курдских и не только на курдских сайтах. Я же хочу рассказать о тех, с кем я имела радость познакомиться. Столько имён, столько уникальных личностей! Во-первых, блистательная мадам Миттеран! Эта редкостного сочетания ума, красоты, благородства, потрясающего шарма женщина сделала так много для нашего народа, что её имя навсегда вписано в нашу историю. Она всегда следила за судьбой курдов. Тогда, в 91 г, когда нас предали американцы, именно она и Бернар Кушнер пришли на помощь курдам. Именно она помогла Кендалу Незану в организации и открытии Курдского института в Париже. Конечно же самое активное участие в работе конференции принимал и Кушнер. Я знаю, что чета Кушнер была очень близка с семьёй К асемлу. Мне рассказывали,что он очень тяжело переживал убийство А.Касемлу. И я убедилась в этом, когда мы прощались с Садеком Шарафкенди. Его похоронили на Пер-Лашез, как и Абдурахмана Касемлу. Б.Кушнер плакал навзрыд. Потом я видела, как он очень трогательно обнимал Елену Касемлу, что-то они друг другу говорили. Лица их были очень горестные.
      С Шарафкенди я познакомилась на Курдской конференции в Москве, которая состоялась через два года, после парижской, опять же по инициативе и просьбе госпожи Миттеран. Когда мы с Н.К. Надировым были в Париже на ежегодной встрече , которую обычно устраивал Курдский институт, в один из дней нас пригласили в офис Д.Миттеран на Трокадеро. Нас было несколько человек. К.Незан, который, собственно, и организовал эту встречу / не могу не сказать о том, что Кендал очень близкий друг семьи Миттеран/, Н.Надиров, Шван Парвар, умница Махмуд Бакси и я.
      Хочу обязательно рассказать, как мы с Шваном чуть не провалили эту встречу. Мы вышли из института и направились в сторону Северного вокзала. Мы знали, что идём или едем к первой даме, но где именно, в Париже ли или где-то в загородной резиденции, состоится эта встреча – знал, естественно, только Кендал. Мы с Шваном замыкали шествие и очень увлеклись разговором. В какой-то момент, к ужасу своему, мы обнаружили, что потеряли их. У нас началась настоящая паника. Поскакали на вокзал, поднялись на перрон. Народу тьма. Чуть ли не с десяток путей. Нас уже просто колотит, мы понимаем, что Кендал нас если не убьёт, то точно не простит.
Что делать? Шван говорит, что пойдёт позвонит в институт, может кто-то в курсе, где назначена встреча. Надо ещё где-то купить телекарту. Боже, Боже! Какой кошмар! Мы прекрасно понимаем, что нас пригласили не чай пить. Встреча протокольная. Господи! Какие мы бестолочи! И тут Шван говорит: -Чтоб я и тебя не потерял, стой тут и не двигайся, пока я не приду. А ещё лучше, вот взбирайся на эту тумбу, будешь видна отовсюду, так я тебя точно найду. Что мне оставалось? Я уже готова была не только вскарабкаться на этот постамент, но даже на пути лечь. Он помог мне взобраться. Не было его минут 15. И всё это время я стояла на перроне Gare du Nord на потеху, наверное, многим, аки статуя. Ну, в Париже и не такое увидишь. Признаться, меня это даже несколько забавляло. Видимо, так эпатажно я пыталась справиться с ужасным стрессом. Меня ждёт жена Президента Франции, а я тут народ развлекаю. Такой гротеск! Театр абсурда! Эжен Ионеско отдыхает. Наконец прискакал весь в поту бедненький Шван. Всё! Едем на Трокадеро, во “Франс Либерте”. Но опять – всё не Слава Богу! За несколько минут до этого началась какая-то манифестация. В Париже очень любят протестовать по любому поводу. Ни один таксист не хотел нас везти. Наконец, один просто сжалился, видимо, над нами. К “Франс Либерте” мы подъехали уже никакие. Служба безопасности, видимо, уже была предупреждена. Нас проводили туда, где проходила эта встреча. Кендал посмотрел на нас с презрением. Мы прикинулись шнурками. Любезная мадам Миттеран приветливо и очень радушно нам улыбнулась. Мы облегчённо вздохнули. Когда мы уже вышли оттуда, Кендал открыл рот, чтобы пригвоздить нас к позорному столбу, и тут у нас с Шваном началась дикая истерика. Мы просто загибались от хохота. Кендал покрутил у виска пальцем. Инцидент был исчерпан. Нас простили. А результатом этой встречи стала Курдская конференция в Москве. Когда Д. Миттеран спросила нас, вернее меня, возможно ли это – провести конференцию в Москве, я с перепугу и к ужасу своему, сказала, что да. Но на самом деле, я просто не представляла себе, как вообще подобные мероприятия организуются и кто в СССР мне это позволит. Но всё сложилось наилучшим образом. На дворе была перестройка и всё это сыграло нам на руку. Академики Ш.Х. Мгои и Н.К.Надиров и я – мы постарались на славу. Но об этом чуть позже. На следующий день мадам Миттеран прислала нам пригласительные билеты на премьеру фильма Бертолуччи «Чай в Сахаре». Были Кендал, Надир Керимович и некий американский конгрессмен и я. Проходило это мероприятие в Опера Бастилия. Был весь цвет Парижа, весь бомонд. Очень пафосно! Фильм безумно красивый, очень эстетский, с Джоном Малковичем и Деброй Уингер. Я получила огромное удовольствие, хотя и не без некоторого смущения. Тот, кто смотрел этот фильм – понимает, о чём я говорю. Очень много слишком откровенных сцен. А я сидела рядом с нашим милым академиком и подозреваю, что для него это было немножко чересчур. Не знаю, закрывал ли он глаза при таких сценах, как это всегда делает моя мама. Она ещё может прикрыть лицо ладонью, повернуться к стенке и начать её очень внимательно изучать. Ой, дорогие вы мои! Какие же вы чудесные!
     Ужинать Кендал повёз нас в Клозри дё Лила. Очень уютный, роскошный парижский ресторан, место, где можно встретить известных политиков и вообще, очень солидных людей. Говорят, туда частенько хаживал и вождь мирового пролетариата В. Ленин. Да, кстати, конгрессмен очень неплохо говорил по-русски, очень восторженно отзывался о Горбачёве, а когда мы уже уходили, он оглядел зал и торжественно изрёк: Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить! Что он имел в виду? Может просто хотел показать, какой он образованный? Не знаю.
      Хочу вернуться к парижской конференции. Очень коротко, буквально набросками. Грандиозное впечатление произвёл на меня Мам Джалал. Тогда он был гораздо моложе и гораздо худее. Необыкновенно обаятельный. От него всю конференцию буквально лихорадило. Выступая на блестящем английском, он был очень пассионарен. Его супруга, нынешняя первая леди Ирака, выглядела как богиня Изида, вся в золоте. А её отец, замечательный Ибрагим Ахмед, вообще сразил меня. Он был похож на английского лорда, такие бывают, наверное, где-нибудь в Букингемском дворце. Хошияр Зибари был худ, элегантен и очень даже симпатичен. Держался с большим достоинством. Махмуд Бакси был слегка ироничен и, я бы даже сказала, печален. Может, он уже что-то предчувствовал? Через несколько лет он умер. Уходил очень тяжело, но не теряя присущего ему чувства юмора. Господи, как бы мне хотелось, что бы он был жив. И чтобы был жив необыкновенный, образованнейший Сами Абдуррахман. Я знаю точно, он был из тех, кто так необходим сегодня Башуру / Южный Курдистан/ да и всему Курдистану.
Хажар! Блистательный и великий, уже очень старый. Садек Шарафкенди его брат. Он сказал мне, так буднично и просто: я Хажар. Мне захотелось упасть перед ним на колени и поцеловать ему руку. Господи! Ну почему я это не сделала?
      Я очень горжусь Йылмазом Гюнеем. Всё, что он сделал – это высочайшее кино, кино гения. Но его уже не было в живых. В рамках конференции был организован показ его «Йол». Красавица Фатош Гюней – главная любовь его жизни, рассказывала о своём фантастическом, мужественном, гениальнейшем муже. У меня чувство, что я была знакома с Йылмазом лично. Так рано он ушёл. Один из лучших. Очень родной мне человек.
Одним из первых я познакомилась с Меди Зана. Это бывший муж Лейлы Зана, патриот, борец и замечательный человек. Тогда я впервые услышал о Лейле. О великой, несгибаемой, бесстрашной Лейле.
      В один из дней в Париж из Лондона приехала дочь Сами Абдуррахмана, совсем ещё молоденькая Баян Абдуррахман со своим мужем. К сожалению, забыла его имя. Он курд из Южного Курдистана, очень давно живёт в Англии. Он актёр, работает в Королевском шекспировском театре. Мы вместе ужинали в Кафе дё ля Пэ, на Опера. Одна из тех встреч, которые помнятся всегда. Сегодня Баян Сами Абдуррахман – Высокий Представитель КРГ в Великобритании и очень много делает для своей родины.
      Конечно же, я уже не помню всех и всё. Но об этой женщине я хочу обязательно рассказать. Это умница Марлиз Леско, жена известного французского учёного и дипломата Роже Леско, который так много писал о курдах, так любил их. Она работала на конференции, помогала своим друзьям- курдам. Мы подружились, и потом долгие годы я останавливалась у неё, приезжая в Париж. И не только я, столько курдов находили гостеприимный приют в её большой квартире, в её большой душе. Парижское бюро PDKI находилось недалеко от её дома и Марлиз всё своё время проводила там. Что-то переводила, что-то редактировала.
В году, кажется, 95 по просьбе Даниель Миттеран она вместе с известным французским историком искусств Люком … /фамилию забыла/ поехала на север Ирака, в Курдистан, чтобы отобрать и привезти в Париж работы курдских художников. Курдский институт готовил выставку курдской живописи. И она состоялась. В одной из лучших парижских галерей. Я была на этой выставке. Было очень много талантливых и интересных работ. Семья французского Президента приобрела 3 работы для своей личной коллекции.
      Ещё один сюжет. Нас / академика Надирова и меня/ один парнишка из Северного Курдистана повёз в тогда ещё совсем новый район Парижа – Дефанс, в Гранд Арк. Внутри этого внушительного здания, в огромном зале, была, насколько мне помниться, что-то вроде экспозиции о достижениях всех народов. Ну и, кроме всего прочего, на огромном, во всю стену экране, шли небольшие презентации о том или народе. И всё это сопровождалось песней в исполнении известного певца или певицы. Вот, хотите – верьте, хотите – нет. Но как только мы шагнули из лифта в зал, раздалась песня в исполнении Швана Парвара и пошла зарисовка о курдах. Фантастика! Или чудо! Такой вот сюрприз. И ведь мы были не единственные посетители. Народу было очень много, туристы из разных стран. И все ждали, когда пойдёт рассказ о них, чтобы потом бурно радоваться и аплодировать.
      А теперь хочу вспомнить события московской конференции. Я позвонила в ЦК КПСС. И начала робко что-то там лепетать о курдах, о Париже, о мадам Миттеран. Думала, сейчас трубку повесят. А мне говорят – приезжайте. И я не только осмелела, но и обнаглела. Всё, что страна могла предложить на тот момент, было предложено. Огромный конференц-зал Института марксизма-ленинизма, гостиница «Россия», встреча всех наших гостей в Шереметьево на чёрных «Волгах» из гаражей ЦК КПСС. И всё бесплатно. Приехали практически все видные курдские политики. Визу не дали только Мам Джалалу. Потом, через несколько месяцев, он всё-таки приехал в страну. Разместили его в гостинице ЦК, на старом Арбате. Я встретилась с ним тогда, и он признался, что был расстроен отказом визы. Были Махмуд Осман, Сами Абдуррахман, Садек Шарафкенди, Салах Бадредин, Кендал Незан и ещё много-много других. Я считаю Махмуда Османа последним из могикан. Смелый, принципиальный, он из старой когорты и по сей день в строю. Желаю ему здоровья и долгих лет!
      Садек Шарафкенди – добрейшей и порядочнейшей сути человек! Через год я с ним случайно пересеклась в ресторане “Дилан”. Мы с дочкой пришли туда пообедать, а он с друзьями уже уходили. Мы были очень рады встрече и договорились , что увидимся через несколько дней, когда он вернётся из Германии. Я поблагодарила его за подарок, который он передал для меня и Афана вскоре после московской встречи. Очень красивое женское курдское платье и мужской костюм. Но живым он не вернулся. Их убили. Как и Касемлу и его друзей. Вероломно, трусливо. Так, как могут полные ничтожества.
      Траурная процессия шла практически через весь Париж, от Курдского института на рю Лафойет до Пер-Лашез на рю дю Репо. Прощалось с ним такое количество людей, что пришлось остановить движение. Закончилась целая эпоха. Потом Марлиз пригласила Елену Касемлу и меня к себе. Это был вечер грусти и воспоминаний. Что за удивительная женщина Елена Касемлу! Такие лица встречаются на полотнах старых голландцев. Какое-то необъяснимое очарование излучают её хрупкая фигура, лицо, поворот головы, лёгкий взмах руки. И какую тяжелейшую жизнь она прожила со своим великим мужем. Я люблю её!
Ресторан “Дилан”! Какое-то время он был культовым. Раза два там обедала Д.Миттеран. И пошло-поехало! Оно стало излюбленным местом французских журналистов, богемы, и, конечно, курдов. Интерьер абсолютно аскетичный, два небольших зальчика, но туда тянуло. Кухня великолепная, атмосфера сверхрадушная! Он был одним из первых курдских ресторанов в Париже. Через несколько лет ресторан закрылся, сообразительный хозяин, его звали Сайдо, уехал в Курдистан и там открыл свой ресторанный бизнес. Вот так!
      С Йнаром Салимом я познакомилась в дни конференции в Париже. Он был такой юный, порывистый и улыбающийся молодой человек. Искусству кино он учился в Венеции. Безумно талантливый! В 2005 году его фильм “Нулевой километр” был в конкурсной программе Каннского фестиваля. За пару дней до начало фестиваля Йнар пригласил своих друзей в знаменитый ресторан «Ля Куполь» – одно из самых известных брасри Парижа, в котором бывали самые знаменитые люди начала 20 века. Монпарнасские художники оставили здесь свой креативный след. В Ля Куполь всегда очень торжественно, очень светло. Здесь всё искриться. Всегда очень много народу, шумно, вкусно и дорого. Когда вдруг посреди ужина Йнар сказал, что приглашает меня на фестиваль, я потеряла дар речи. Конечно же, я не могла не принять такое приглашение. Спасибо ему огромное.
      Фильм демонстрировался во второй фестивальный день, вечером. А в течение всего дня сплошные пресс-конференции, интервью, съемки. Это была некая феерия. Из Курдистана приехали министр культуры КРГ и несколько очень высокопоставленных персон в национальных курдских костюмах, которые смотрели на всех и вся с некоторым презрением и превосходством. Может это была просто маска и они были слегка напуганы всем этим каннским Вавилоном. Дочь друга Йнара, красавица Бальчин , играла главную героиню. Кстати, она праправнучка Шейх Саида. Да, да, того самого. Её так охотно снимали все журналисты и она так грациозно и игриво позировала, словно занималась этим всю жизнь. За пару часов до показа, съёмочная группа фильма давала приём на лужайке “Grande Hotel”. А потом началось самое главное и незабываемое действо. На роскошных чёрных автомобилях, с сопровождении эскорта мотоциклистов, мы проехали по всей Круазетт и подъехали ко дворцу Фестиваля. На Круазетт звучала восхитительная курдская музыка и ото всюду, с огромных баннеров всем улыбалась красаваица Бальчин. Она была в фантастическом, дорогущем откутюрном платье от Джона Гальяно. Это платье предназначалось для Летиции Касты, но моя дочь, которая тогда работала директором пресс-бюро Гальяно, сказала, что Каста перебьётся и дала его Бальчин, как и кучу других нарядов на все фестивальные дни. А образом её она попросила заняться лучших визажистов и парикмахеров из Диора, позвонив им из Парижа. Бальчин была божественно хороша. Назми Кирик, который играл гланого героя, когда вышел из машины, упал на колени перед красной лестницой и поцеловал землю. Это было несколько театрально, но очень трогательно. А наверху нас встречало представительное жюри во главе с Эмиром Кустурицей. Очень всё было торжественно обставлено.
       И фильм начался! А потом, когда он закончился, минут 15 зал аплодировал стоя. А дальше был приём на роскошной вилле, в 20 минутах от Канн. Была куча народу. И хотя состояние моё было горделиво-возвышенное, я смертельно устала и поехала в гостиницу. На следующий день я улетала в Париж. Хотелось выспаться. Ну а группа, конечно, оставалась до самого конца, до закрытия фестиваля. Наши надежды на «Золотую пальму» не оправдались. Кустурица заявил, что фильм слишком политизирован. Кстати, за много лет до этого, фильм Кустурицы, его первый каннский фильм, также претендующий на «Золотую пальму», не получил её ровно по этой же причине. Но фильм Йнара был отмечен Елисейским дворцом. Президент Ширак дал приём. Ну вот так-то!
      В 2009 году родилась моя внучка и я снова приехала в Париж. И снова я встречалась со своими друзьями. И с Йнаром тоже. Он пригласил меня на ужин к себе домой, в новую квартиру, у подножия Монмартра. Были его продюсер, с которой я была уже знакома. Звали её Колетт. И ещё одна юная курдянка, студентка консерватории. Ужин был прекрасный, вино фантастическое. Я спросила его: Что это за вино? Оказалось, вино ему присылает звезда французского кино, восхитительная Милен Демонжо. Это было вино с её виноградников. Они подружились после его фильма “Под крышами Парижа”, где Милен играла главную женскую роль. А вот главную мужскую роль сыграл мегазвезда мирового кино Мишель Пикколи. Когда Йнар позвонил ему с предложением сыграть у него, великий артист отказался. Йнар выпросил у него пятиминутную встречу, которая продлилась больше часа. И Пикколи сказал: Я буду у Вас сниматься. Фильм был отмечен и критикой, и зрителями. Получил награды нескольких фестивалей.
      В тот раз я привезла Йнару в подарок альбом “Святой Лалеш”. Два экземпляра этого альбома, для Йнара и для Кендала Незана, дал мне Залимхан Муцоев. Спасибо ему огромное. А самое главное спасибо ему и его брату Амирхану за то, что этот альбом появился, равно как и за всё то, что они сделали. Француженка Колетт была потрясена этим альбомом. На её вопрос: Что это? знаете, что ответил Йнар: Это наша курдская святыня, культовый центр езидизма. И он начал рассказывать о езидизме. Я потеряла дар речи. Он столько знал об этом. А ещё Йнар потрясающий художник. Стены и потолок его большой гостиной расписаны им. Это, правда, здорово и очень оригинально.
       Во французском Сенате вспоминали Абдурахмана Касемлу! Ровно 20 лет тому назад его и его соратников, в Вене, убили враги, мерзавцы и подонки. В течении целого дня в зал «Клемансо» приходили все, кто знал , кто уважал, кто любил и ценил, кто помнил этого необыкновенного человека. Огромный зал был полон. Люди рассказывали, вспоминали и совершенно искренне были благодарны судьбе за то, что в их жизни был этот человек, эта личность. Эта встреча, это событие было организовано Курдским институтом . Бернар Кушнер прислал очень тёплое и трогательное письмо. Зачитал его Кендал Незан.
      Среди присутствующих была и Ферда Джамиль. Уникальная женщина! Она из семьи Кадри Джамиль-паша. По образованию микробиолог, она возглавляет крупную строительную кампанию, но самое главное, она очень любит свою страну, Курдистан, и очень много делает для её благоустройства.
На следующий день нас пригласил в гости в свой роскошный дом под Парижем один курдский бизнесмен. Всё было такое ухоженное, красивое: дом, сад, газон, цветы, беседки, бассейн, тренажёрный зал, винный погреб. А самое главное, всё было так радушно, так открыто, так гостеприимно, так тепло. Ферда выглядела потрясающе, меня просто сразили её украшения. Размер изумрудов и бриллиантов впечатлял. Честно говоря, я не могла отвести взгляд, хотя абсолютно равнодушна ко всему этому. Итальянская журналистка Анна …/фамилию не помню/, большая дока во всём этом, видимо заметила моё потрясение и сказала, что вчера она была ещё больше потрясена, увидев у Ферды на пальце кольцо Великих князей Романовых . А Анна очень хорошо знает всю историю династии Романовых, со многими из этого дома знакома и дружна и даже написала толстенную книгу о них. Так вот, она сказала, что подобные кольца, с символикой Романовых, собственность этой семьи и никто другой не имеет право их носить. Но наша Ферда владеет этим кольцом по праву. Это семейная реликвия и подарено оно было её бабушке или прабабушке одним из Великих князей на каком-то приёме во дворце какого-то султана Османской империи. Это мой вольный пересказ этой дивной истории. Но я верю, что всё так оно и было. Уж слишком могущественный и известный род у Ферды. Но что меня и вправду ошеломило, так это рассказ Ферды об истории, происхождении, значении символов, тайных и магических знаков и всей этой атрибутики, начиная с древнейших времён, потом она перешла к викингам. Скажу вам честно, я буквально офигела. Да, есть женщины в курдских семействах.
      В Париже есть квартал, где слышна только курдская речь, где магазинчики, кафешки, ресторанчики, ателье – всё принадлежит курдам. Раньше я бывала там пару раз, чтобы купить настоящий курдский маст /кефир или мацони/. Меня попросили мои родственники в Москве привезти несколько курдских дисков. Очаровательная Тара, курдянка из Киргизии, которая уже, впрочем, давно живёт в Париже и работает на Курд 1, взялась мне помочь. Её знали здесь все. И видно было, что любили и уважали. И я думаю, что эту любовь и уважение она точно заслужила. Была в этом некая тайна, но это её тайна. Тара великолепно поёт. В прошлом году Курд1 показал её концерт. Какие-то удивительные песни, интеллектуальные по содержанию и исполнению. Нескольким её песням аккомпанировала фантастическая Тара Джафф. А ещё эта девочка с модельной внешностью поёт на самых крутых парижских дискотеках, и поёт исключительно курдские песни. Хотелось бы мне на это посмотреть.
У нас есть друзья, семья Бадини. Радван, Лена и их красавицы дочки Миди и Йелин. Это удивительно красивая семья. На знамени этой семьи написаны следующие слова: преданность, самоотверженность и любовь. Радван – декан факультета журналистики Эрбильского университета. Собственно, его можно было и не представлять, его знают, по-моему, все. Разве что совсем молодые люди могут его не знать. Красавица и умница Миди с отличием закончила институт политических наук в Англии. Мы о ней ещё услышим, помяните моё слово. А Йелинка поступила в юридический колледж в Манчестере. Хотят служить народу своему. А Радван ведь ещё и известный оппозиционный сирийско-курдский политик. Я очень надеюсь, что у него, у нас, у всего народа нашего всё получиться, всё сложиться.
Ну и, уж коль скоро, я так много вспоминала Францию, где живут, работают, творят и становятся известными многие курды, я хочу воспользоваться известным французским слоганом. Свобода, Равенство, Братство! Все эти ценности очень важны для нас, курдов. Именно за них и боролся всегда наш народ. А ещё у нас есть Вера, Надежда, Любовь! Вера в прекрасное и светлое завтра. Надежда только на себя, на курдское единение и понимание. И Любовь! Любовь к своей прекрасной Родине, к каждому клочку курдской земли, так обильно политой курдской кровью и слезами, любовь к славным именам, ставшими столь значительными и дорогими в нашей памяти и в нашей жизни и которые мы никогда не предадим забвению.
     Конечно же, я вспомнила не всё и далеко не всех. В другой раз, может быть. И если кому-то это будет интересно. Я вас всех обнимаю. Берегите себя и любите своих близких!