Опубликовано: 24.06.2011 Автор: Admin Комментарии: 0

Азизе Джаво, языковед, писатель.

 

     Курдский,  имеет своеобразную семантическую и грамматическую структуру, которая, с одной стороны, отличает его от других иранских языков, а, с другой, указывает на его общеиндоевропейское происхождение. Этим он и привлекателен для научного исследования.

     Один из вопросов грамматических особенностей курдского языка, который  вызывает споры  и сомнения – это так называемая  система «изафетных показателей» или «изафетов».

     Изучая  разные формы выражения этих слов-частиц, историю их образования и развития в курдском языке, мы пришли к тому, что надо по иному подойти к общеизвестному и общепринятому мнению.

Итак, посмотрим почему.

     Как известно, в иранском языкознании принято считать, что «изафет»  выражает атрибутивные отношения между определением и определяемым, а в курдском, ещё  род и число существительного.

Также известно, что в индоевропейских языках в атрибутивных  словосочетаниях с несогласованным определением, определение ставится в родительном падеже, а  определяемое – в именительном. А в курдском языке, где существуют только три падежа (прямой, косвенный и звательный), в роли несогласованного определенного выступает существительное в косвенном (родительном) падеже. Именно этот косвенный падеж и является выразителем притяжательно-родительных отношений.

 

Сравним примеры:

 

Русск.:           Книга  ученицы                        

Курдск.:        P’irtûk   a     Şagirtê                    

Армянск :     (Ašakertuhu girk’ə)                   

 

Немецк.:       Das Buch des Schülers                

 

      Если в роли несогласованного определения выступило бы существительное не в родительном, а в именительном падеже, тогда мы бы имели несогласованное сочетание слов, и, конечно же – нелепицу:

 

– Книга  ученица;

  P’irtûk   a     şagirt;

Աշակերտուհի գիրքը            

(Ašakertuhi girk’ə);

  Das Buch der Schüler;                                                          

 

      Но, согласно «теории изафета», принятой в иранском языкознании, выходит, что в атрибутивных словосочетаниях курдского языка и определение, и определяемое ставятся в родительном падеже?! Что притяжательно-родительные отношения выражают и «изафеты», и косвенный падеж? А  если  вспомнить, что «изафет» даже идентифицируется с родительным падежом,  будет очевидна  вся неоднозначность вопроса.

Здесь возникает вопрос: тогда что это за слова-частицы? Если эти показатели выражают притяжательные отношения, тогда для чего родительный падеж в языке? Потом, если  «изафет» выражает определительно-родительные отношения, какое отношение он имеет к определяемым, которым он сопровождает и выражает их род и число? А если еще раз вспомним, что ни в каком индоевропейском языке определяемое не подвергается никакому падежному изменению, выступает только в именительном  падеже, вся абсурдность такого определения становиться очевидным.    

      И наши исследования постепенно привели к тому, что вовсе никакого «изафетного показателя» в курдском языке не существует. Что эти слова-частицы на самом деле по своей сути являются морфемами, имеющие совсем другое  назначение в языке. Что они являются односложными вспомогательными словами – частицами, которые, сочетаясь с существительными, показывают их род, число и грамматическое значение (определенность). То ест, они являются определенными артиклями.

Аналогии архаичных форм этих определенных артиклей сохранялись и в  других индоевропейских языках. А аналогии их современных форм в русском языке имели развитие, близкое к курдскому, которые в русском языке стали основой для тех частиц, которые принято называть  словообразовательными аффиксами прилагательных. А это, мягко говоря, не совсем соответствует логике грамматических законов данного (и не только данного) языка.

      В течение длительного исторического периода в области исследования курдского языка накопилось столько ценных материалов, было публиковано академических изданий и научных трудов, что сегодня уже можно в области общеиндоевропейских основ провести более глубокие и разносторонние исследования.

О точном научном определении этих слов-частиц, об их происхождении, их архаичных формах в курдском языке, а также об аналогиях в родственных языках, об их правописании и орфоэпии и многом другом идет речь в нашей книге «Грамматические категории существительного и основы индоевропейского праязыка в курдском» (С.- Петербург, 2007).

      На основе анализа материалов курдского языка и  научных исследовании иранистов-лингвистов мы питались в этой книге дать грамматическую характеристику определенных артиклей  курдского языка, с тем учетом, чтобы в дальнейшем в языке применять грамматические правила употребления этих артиклей, как в устной, так и в письменной речи.

      В процессе исследовании этой проблемы курдского языка у нас появились научно обоснованные предположения об аналогии сегодняшних форм определенных артиклей (yê,  ya,  yên/yêd) курдского языка в русском, с незначительными фонетическими изменениями.

      Эти артикли в русском языке прошли такой же исторический словоизменительный

путь, что и в курдском языке. Исследование материала русского языка проводилось по той же схеме, что и в курдском: за основу были взяты атрибутивные словосочетания. Исследование показало, что существует большое сходство систем прилагательных курдского и русского языков. Также в грамматике обеих языках считается, что прилагательные имеют род, число и склонение, что формы этих частиц в русском принято называть аффиксами прилагательных.

Эти частицы в русском языке прошли такой сложный путь, что с трудом можно определить их принадлежность к конкретной части речи. Но сопоставление этих частиц русского языка с определенными артиклями курдского языка в контексте сравнительно-исторических исследований в области индоевропейских языков предоставляет возможность раскрыть основы их происхождения.

     Сравним примеры  двух языков: курдского  gul a sor и русского  красная роза. Эти два атрибутивные словосочетания отличаются порядком слов, т. е. структурно; морфологически у них многого общего. В курдском примере gul a sor слово gul (роза) -существительное, a – артикль ед. числа женского рода, выражает род и число существительного (gul), sor (красный) – прилагательное. В русском примере, если прилагательное оставим то же самое (красная), а определяемое заменим на другое, то в соответствии с сочетающимся с ним существительным меняется окончание прилагательного, точнее, то, что считается  окончанием: красная роза; красный флаг; красное яблоко; красные розы. Иначе говоря основа прилагательного остается неизмененной, а окончания, в соответствии с родом и числом существительных, меняются и выражают род и число этих существительных, а не прилагательного. Вот, эти частицы в русской грамматике принято называть аффиксами прилагательных, которые показывают род и число (?!). Кроме того, по правилам русской грамматики прилагательные склоняются. Здесь сразу же возникает вопрос: какое отношение имеют род, число и склонение к прилагательному? Ведь прилагательное выражает свойства, качество существительного, а род, число и склонение являются  грамматическими категориями  существительного!? Если это так, тогда как могут склоняться прилагательные и иметь род и число? Разве это не противоречит общей логике научной грамматики?

А, получается, что в русском языке и прилагательные, наподобие существительных, склоняются и имеют род и число? Если к вопросу подойти в соответствии с внутренними законами языка, то так не должно было быть. Если это так воспринимается, тогда здесь что-то не так!

      Аналогичное неправильное восприятие грамматических особенностей прилагательного бытует и среди исследователей курдского языка.

     Что же является причиной такого обманчивого восприятия?

     Атрибутивные словосочетания  это особая конструкция в языке. А в курдском языке они даже часто воспринимаются как единое целое, как самостоятельная аналитическая семантическая единица. Иногда даже их рассматривают как коллективные члены предложения. И в этом решающую роль играют определенные артикли. Они ставятся между двумя компонентами этих словосочетаний и как бы их объединяют на общей смысловой основе как единой семантической единицы. Такие словосочетания объединяют в себе значение и свойства обоих компонентов. Примери:

Benstû ya sor (красный галстук) – ya sor (красный);

Derî    biç’ûk (маленькая дверь) – yê biç’ûk (малень-

кий);

Gulîyên dirêj (длинные косички) – yên dirêj (длинные);

     На этой основе специалисты курдского языка предполагали, что в курдском языке прилагательные имеют род и число и склоняются. И это мнение сегодня доминирует в курдоведческой литературе.

     В чем заключается суть такого восприятия?

Когда конкретное прилагательное извлекается из атрибутивного словосочетания и, притом, с определенным артиклем, выражающим род и число, оно уже выступает в качестве конкретного существительного, а не прилагательного. И здесь оно уже как производное существительное обладает всеми грамматическими особенностями, присущими существительному и имеет род, число и склонение. С этого момента, употребляясь с определенными артиклями, прилагательные в языке выполняют в роли существительного.

     В приведённом выше словосочетании gul a sor, слово gul (роза) существительное, а слово sor (красный) прилагательное и обозначает свойство существительного gul (роза) – красный цвет (sor). Такие слова, используясь в атрибутивных словосочетаниях в качестве определения, и отдельно сочетаясь с артиклями, уже выступают в роли существительного. Но, так как они выступают в роли определения в отношении к конкретному существительному, только в конкретном контексте смогут восприниматься в качестве конкретного существительного. Потому что они своим значением существительного связаны с конкретным существительным и только в конкретной текстовой ситуации могут восприниматься как таковые. И в примерах типа gul a sor (красная роза) a sor (красная) подразумевает конкретное существительное – gul (роза), которая по цвету красная, ед. числа, женского рода.

     Аналогичный процесс происходил и в русском языке. Несмотря на то, что здесь в атрибутивных словосочетаниях определение препозитивно, все же процесс, о котором выше шла речь, аналогичным образом происходил и в русском языке, но своеобразно.

Для убедительности рассмотрим вышеприведенное словосочетание красная роза. В этом словосочетании, как выше было сказано, частица -ая относится к существительному (роза) и обозначает его род и число. Возникает вопрос: если так, тогда почему эти частицы произносятся как окончания прилагательных и пишутся слитно с ними? В атрибутивных словосочетаниях слова, связанные между собой на определенной основе, произносятся как единая цепь (единый ряд) слов, и все вместе воспринимается как единое целое. И в этой цепи слов словосложение происходит в основном с конца слов, так как произносятся вместе, сокращая расстояние между звеньями этой цепи. И, кроме этого, эти слова-частицы на общем поле семантического единства словосочетания относятся и к прилагательному – определению. И на этой основе они в определенных словосочетаниях произноситься вместе с ними. По этой причине и сегодня эти частицы воспринимаются как аффиксы прилагательных. Такой процесс происходил и сегодня происходить и в других индоевропейских языках. Например, в курдском языке от словосочетаний типа ber bi yekî/tiştekî образовался предлог berbi, в армянском языке от словосочетаний типа դեպ ի  տուն (dep i tun) образовался предлог (դեպի //depi; ср. также армянский: Դեպի վեր, սարն ի վեր, անվեհեր զինվո'ր //depi ver sarn i ver, anveher zinvor!).

      Это процесс  является общефонетическим, и аналогичные примеры можно встретить в любом языке. Одним примером такого процесса и является образование сегодняшней формы прилагательных русского языка. Данные формы прилагательных в русском языке образовались после их использования в атрибутивных словосочетаниях. Находясь в составе атрибутивного словосочетания, прилагательные сочетались с существительными, которым сопровождали слова-частицы (ая, ое, ые) и показывали их род и число (красная роза, зеленое поле, добрые отношения).

     В разговорной речи (а устная речь предшествует письменной и является более динамичной) постепенно эти частицы произносились все более и более близко с прилагательными, нежели с существительными, к которым они относятся. И со временем эти частицы русского языка воспринимались как словообразовательные аффиксы прилагательных, несмотря на то, что никакого отношения к ним не имеют.

После рассмотрения выше приведенных примеров можно с уверенностью сказать, что частицы, считающиеся словообразовательными аффиксами прилагательных в русском языке, являлись определенными артиклями, так как:

а) эти частицы, несмотря на то, что с конца смыкаются к прилагательным, обозначают род и число существительного и являются архаизмами древнерусского определенного артикля;

б) употребляясь с прилагательными, они их преобразуют в существительные и при чтении (слушании) собеседник из контекста уже догадывается, какое существительное подразумевает (обозначает) конкретное прилагательное в конце с частицей, или же ожидает, пока произносится и существительное;

в) в русском языке, когда прилагательное в качестве именной части образует сказуемое, оно выступает без вышеупомянутых «аффиксов» (-ая, -ый, -ое, -ые): Он был чист и невинен. Наг и бос, пойдешь в царстве небес. Он очень красив. Флаг так красен, что!.. и другие; в данных предложениях без аффиксов особенности прилагательного (выражение качества, свойства существительного) ничуть не ослабевает;

г) выходит, что в русском языке эти частицы в процессе исторического развития языка воспринимались как словообразовательные аффиксы, но на самом деле являлись определенными артиклями (article indikatif), которые своими фонетическими формами, значением и семантической основой совпадают с определенными артиклями курдского языка.

 

     Для убедительности сопоставим формы артиклей курдского и русского языков:

 

Определенные артикли                                        Определенные артикли

курдского языка                                                      русского языка.

ya                                                                               -ая

                                                                            -ый/-ий

*(î) –                                                                            ое

yên/yêd                                                                        -ые

 

     А если иметь виду, что существуют также тысячи аналогии и в области лексики, возникает вопрос: откуда столько аналогий слов и грамматических категорий в этих языков?

     Накопленный опыт сравнительно-исторических исследований в области индоевропейских языков, которые проводились до сегодняшнего дня, а также история образования и распространения этих народов в мире и общность начальных языковых основ предоставляют возможности, чтобы лингвистика ответила на эти и другие вопросы.

Сегодня уже можно уверенно констатировать, что курдский и русский языки имеют общую основу не только как два индоевропейских языка. И наличие многих особенностей, присущих обоим языкам, говорят о том, что в длительный исторический период они развивались в составе общей языковой семьи, на одной общей для обоих языков основе.

     Но все же и здесь возникают вопросы: Какова была эта основа? Где осталась принадлежность курдского к иранской, а русского к славянской группе языков? В каких областях языка общая основа осталась единой, а где очевидны расхождения? Те формы, которые возникли позже, на какой основе развивались? Если в курдском языке существует такое множество аналогий лексических и грамматических форм, которые есть и в других неиранских индоевропейских языках, не означает ли это, что ученым-лингвистам еще остаётся определить точное место курдского языка в индоевропейской семье языков?

     Все эти вопросы относятся к другому кругу проблем и нуждаются в научно обоснованном ответе. И, естественно, проведение разностороннего научного исследования для освещения данной проблемы – единственное условие.

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

 

Бакаев Ч. Х., Язык курдов СССР, М, 1973, стр. 93- 115;

Бертельс Е. Э. , Грамматика персидского языка, Л., 1926, стр. 25- 29;

Грамматика русского языка, под редакции  Винаградова В. В., Истриной Е. С. и Барчударова С. Г., том I,

Jensen Hans, Neupersische Grammatik, Hejdelberg, 1931, стр. 47 и далее;

Курдоев К. К., Грамматика курдского языка, М. – Л., 1957, стр. 86-104;

Курдоев К. К., Курдский язык, М., 1961, стр. 27- 28;

Лингвистический энциклопедический словарь, под  редакции В. Н. Ярцева и др., Москва, 2002г.;

Мамоян А. Д., Грамматические категории существительного и основы индоевропейского праязыка в курдском, С.- Петербург, 2007;

Макаренко В. В., От куда пошла Русь, Москва, 2005, стр.114 – 117, 260 – 280;

Макаренко В. В., “У русского и курдского народов более трех тысяч родственных слов”, см. газету  “Свободный Курдистан ”, № 6 (39), 2006 г

Նալբանդյան Գ. Մ., Հին պարսկերեն, Եր., 1963 թ. , стр. 35;

Նալբանդյան Գ. Մ., Միջին պարսկերեն, Եր., 1962թ. , стр. 30; того же,

Պարսից  լեզվի քերականություն, Եր., 1980 թ., стр. 154;

Оранский И. М., Иранские языки, М., 1963, стр. 108 и далее; 

Расторгуева В. С., Вопросы общей эволюции морфологического типа, см.: Опыт историко- типологического исследования иранских языков, т. I, М., 1975, стр. 167 и далее;

Рубинчик Ю. А., Современный персидский язык, М., 1960, стр. 101 и далее;

Русская грамматика, под редакции Н. Ю. Шведова и др., Том I, Изд – во «Наука», Москва, !980 г.;

Руский язык, под редакции Касаткина Л. Л., Москва, 2005 г.;

Фархади Раван, Разговорный фарси в Афганистане, М., 1974, стр.  76;

Хетагуров Л. Ф., Категория рода в иранских языках, см.: Ученые записки  ЛГУ. Серия филологических наук, выпуск1., №20, 1939, стр. 50- 64;

Цаболов Р. Л., Очерки исторической морфологии курдского языка, М., 1978, стр. 8 и далее;

Цукерман И. И., О некоторых свойствах вторичной флексии в  курдском  языке, см.: Язык и мышление, XI, М.- Л., 1948, стр. 364 и далее; того же, Очерки курдской грамматики, см.: Иранские языки, т. II, М.- Л., 1950, стр.78- 98;

Шамилов А. Ш., Цукерман А. И., Курдоев К. К., Об изафете в курдском  языке,  см.: Революция и письменность, I(16), М., 1933, стр. 51- 57;

Эйюби К. Р. и Смирнова И. А., Курдский диалект мукри, Л., 1968,ст. 25-  28.

 

По материалам сайта http://www.kurdishcenter.ru

 

0

Оставить комментарий