2011-03-29

Павел Шехтман 

Тектонические сдвиги, которые происходят на наших глазах на Ближнем Востоке, разумеется, не могут не касаться курдов самым непосредственным образом. 

     Пробудившаяся активность народных масс захватывает и Курдистан, и вот уже в Турецком Курдистане объявляется кампания гражданского неповиновения. Курды Сирии выжидают оборота дел в арабских регионах, так как по опыту знают, что если они сами проявят инициативу – это будет подано как "сепаратистский мятеж" и подавлено, дав власти возможность сыграть на шовинистических страстях, которых не чужда и арабская "демократическая" оппозиция (не зря она в переговорах с курдскими партиями воздерживается давать им какие-то гарантии на случай победы). Политически курды Сирии организованы не слишком хорошо: их активисты раздроблены между 15 небольшими партиями, находящимися "под колпаком" вездесущих спецслужб. Однако невозможно сомневаться, что в случае расширения движения в арабских частях Сирии (а оно расширяется на глазах) курды тоже не останутся в стороне, и при таком раскладе именно национальное курдское восстание на северо-востоке может добить баасистский режим.

      По большому счету, чем дальше заходят процессы на Ближнем Востоке, тем определеннее начинает обретать очертания, казалось, давно похороненная в Ираке идея "Нового Ближнего Востока" и вместе с ней – знаменитая карта Ральфа Петерса, которая изображает этот грядущий Новый Ближний Восток, составной частью которого является, между прочим, "Свободный Курдистан". Конспирологи, как всегда, видят в этом заговор "мировой закулисы" , сводя многообразные социальные, политические и этнические процессы всего лишь тайным действиям некоей кучки людей. По сути же дела разработчики идеи "Нового Ближнего Востока" лишь уловили то, что не дано было понять большинству российских арабистов, давно прикормленных диктаторскими режимами, а именно:

1) исчерпанность и тупиковость авторитарных политических систем, сложившихся на Ближнем Востоке во второй половине ХХ века, со всей их коррупцией и социальной демагогией;

2) искусственность ближневосточных границ, в большинстве своем проведенных европейцами в конце XIX-первой трети ХХ веков, в рамках которых так и не смогли сложиться настоящие политические нации.

      Действительно, весьма трудно обосновать, почему скажем пуштунский этнос должен быть разрезан ровно напополам "линией Дюрана", а курдский – четвертован турецко-сирийско-иракско-иранской границей, установленной в 1923 году в Лозанне. Поэтому кажется естественным, что свержение нынешних режимов само собой поставит вопрос и об изменении границ, подобно тому, как "весна народов" в Европе поставила вопрос об изменении границ, начертанных монархами на Венском конгрессе. В этом смысле подполковник Петерс – не заговорщик и не провидец; а просто человек, обладающий достаточной интеллектуальной смелостью и достаточно свежим и не "замыленным" взглядом, чтобы увидеть очевидное.

      Положение конкретно курдов в настоящее время таково. Курды имеют некое политическое ядро – "национальный очаг" в виде автономного Курдистанского Региона Ирака. Поскольку это – относительно небольшая территория, лишенная выходов к морю и окруженная соседями, крайне нервно относящимися к курдскому вопросу, то перспективы его независимости были более чем сомнительны, а широкая автономия в составе Ирака казалась единственно разумным прагматическим выбором. Однако, баланс может измениться с крушением сирийского и иранского режимов и, соответственно, исчезновением враждебного окружения и перспективой объединения Иракского Курдистана с Сирийским и Иранским. Иран пока что демонстрирует несколько большую прочность, и, видимо, его еще долго будут раскачивать протесты, прежде чем режим аятолл наконец рухнет; что же касается до Сирии, то создается впечатление, что конец баасистского режима близок. Как ни безобразен был этот режим, вполне тоталитарный и полуфашистский по своей сути, но его крушение сулит множество проблем, обещая с одной стороны подъем исламского экстремизма среди суннтов (как известно, исламисты являются основной оппозицией баасистам в Сирии), с другой – защитную реакцию компактно проживающих религиозных меньшинств: шиитов, исмаилитов и особенно алавитов, которым с утерей своего нынешнего правящего статуса грозит опасность превратиться в козлов отпущения и объект всеобщей ненависти. Нечего и говорить, что в ситуации горзящего хаоса и анархии курдский вопрос будет играть первостепенную роль, и здесь можно предсказать, вслед за всеобщим восстанием в Курдистане, ввод туда из Ирака сил пешмарга либо под предлогом помощи восставшему сирийскому народу против диктатора ("ливийский вариант"), либо под предлогом защиты курдских братьев от наступившей после свержения диктатуры анархии ("киркукский вариант"). При этом, поскольку вопрос о стабильности в Сирии будет действительно стоять остро, можно быть уверенными, что не только американцы, но даже и турки посмотрят на такое самоуправство иракских курдов сквозь пальцы.

      Общий подъем на Ближнем Востоке несомненно скажется (собственно, уже сказывается) на курдах Турции. При этом интересно, что если ранее долгое время курдское движение в Турции шло в основном в рамках, задаваемых Рабочей Партией Курдистна, то теперь это движение начинает перехлестывать задаваемые рамки, и мы наблюдаем серию угроз видным курдским артистам и интеллигентам, проявляющим непозволительное, с точки зрения РПК, "вольномыслие". Ситуация с курдским вопросом в Турции следующая: с одной стороны, правительство Партии справедливости и развития (АКП), идеологически как известно чуждое и даже враждебное кемалистскому наследию с его ультранационализмом, пытается привлечь на свою сторону курдского избирателя и разрешить злосчастный курдский вопрос с помощью системы уступок, известной как "курдская", или "демократическая", инициатива. Проблема в том, что страх перед националистически настроенным избирателем западной части страны, не говоря уже о таких оплотах кемализма как армия, суды и спецслужбы, делает эту политику непоследовательной и сводит более к декларациям, впрочем, предоставляя курдам возможность отвоевывать часть прав явочным порядкам (так явочным порядком, например, курдские мэры Диярбакыра и некоторых других городов установили официальные вывески и указатели с курдскими надписями наряду с турецкими). Все это сопровождается за кулисами переговорами между правительством и содержащимся на острове Имрали лидером РПК Оджаланом, а в публичном пространстве – массовыми репрессиями против курдских националистических активистов (так, в Диярбакыре ныне проходит процесс над 151 курдским активистом, включая избранных мэров и правозащитников, которых обвиняют в связях с РПК; процесс начался со скандального запрета обвиняемым защищаться на родном языке). Судя по всему идея АКП состоит в том, чтобы удовлетворить основные культурные требования курдов и вместе с тем жесткой рукой ликвидировать "экстремистов", таким образом разрешив давнюю проблему и записав себе в актив курдский электорат. На практике реализация этого плана сталкивается с двумя проблемами: невозможностью для самой АКП последовательно выполнять свои авансы курдам и укорененности тех, кого они считают "экстремистами", в курдском обществе – это касается как непосредственного влияния РПК, так и связанной с РПК парламентской Партией мира и демократии (БДП), которая руководит через своих мэров 70 курдскими городами, включая "столицу" турецкого Курдистана – 700-тысячный Диярбакыр. Именно против БДП и направлен удар полицейских репрессий, выразившийся в "процессе 151-го". С другой стороны РПК-БДП, естественным образом, не собирается пассивно ждать, пока их маргинализует и уничтожит АКП, а предпринимают активные контрмеры, состоящие в организации массовых кампаний протеста и вообще во всяческом "раскачивании лодки" и дестабилизации ситуации. При этом лозунги, под которыми проводятся кампании: предоставления курдским детям права образования на родном языке, расширение местного самоуправления по европейским стандартам, освобождение политзаключенных, прекращение военных операций и снижение 10%-го порога для партий при прохождении в парламент – настолько умеренны, демократичны и справедливы, что даже противники не могут ничего возразить против них, не пускаясь в откровенную демагогию. Все это происходит на фоне разоблачений преступлений правительственных "эскадронов смерти" в 90-е годы – время от времени прокуратура начинает раскопки захоронений тайно убитых курдов, обнаруживающихся как правило на задворках военных баз, а буквально на днях бывший полицейский Айхан Харкин в эфире заявил, что участвовал в похищениях и убийствах более 1000 курдов (в основном бизнесменов) по списку, который находился у тогдашнего премьера – обворожительной Тансу Чиллер. Все это, разумеется, не может не накалять ситуацию, и в ближайшие месяцы мы увидим новые массовые выступления в Турецком Курдистане. Знатоки, однако, обращают внимание как на важный симптом – на то, что во время недавней массовой демонстрации в Ване был поднят портрет лидера восстания иракских курдов в 1961-1975 гг. Мустафы Барзани (отца нынешнего президента Иракского Курдистана). Дело в том, что идеология РПК, выдвигая в центр Оджалана как "лидера курдского народа", чуть ли не создавшему из ничего все курдское освободительное движение, к иракским курдам и их движению относится достаточно ревниво; долгое время она считала его "племенным", "реакционным" и "феодальным" и отказывала ему в общенациональном значении, не признавая даже национального курдского флага. Признание за Мустафой Барзани роли общекурдского символа означает в то же время признание общенационального значения южнокурдского освободительного движения, которое символизирует в первую очередь партия Барзани – Демократическая партия Курдистана (ДПК). Эта партия, чуждая экстремистских и тоталитарных тенденций, которые долгое время отравляли движение в Турецком Курдистане, сумела добиться наибольших политических успехов, создав и возглавив полунезависимый Курдистанский Регион (ее партнер-соперник в этих процессах – Патриотический союз Курдистан (ПСК) – находится в кризисе и в значительной степени потерял популярность в собственной цитадели – г. Сулеймании, что выражается как в длящихся более месяца массовых протестах в городе, так и в расколе внутри партии, часть активистов которой создала оппозиционное двидение "Горран" – "Перемены"). У ДПК, несомненно, есть все возможности для того, чтобы выступить в качестве объединяющей общенациональной силы, и, пожалуй, только ограниченность собственных амбиций мешала до сих пор ДПК реализовать эти возможности. Однако ситуация изменилась в последние месяцы, когда руководство партией фактически взял в руки молодой и амбициозный Нечирван Барзани, зарекомендовавший себя ранее как успешный и решительный глава курдского кабинета (Н.Барзани был избран заместителем председателя ДПК осенью этого года, что было воспринято всеми наблюдателями, как победа курса на внутрипартийные реформы и "перестройку"). В такой ситуации, приобретает особое значение идея общекурдской конференции, т.е. конференции партий всех частей Курдистана – идея, которая была выдвинута еще года два назад президентом Курдистана и председателем ДПК Масудом Барзани (при чем конференция предполагалась, соответственно, под эгидой Барзани в столице Иракского Курдистана Эрбиле), была благожелательно воспринята всеми курдскими партиями, однако в стадию реализации так и не вступила. В сложившейся ситуации, курдам необходимо единство и координация действий, чтобы не оказаться проигравшими при новом переделе мира, как это уже произошло с ними (во многом, надо сказать, по их собственной вине) после Первой и Второй мировых войн.

http://kurdistan.ru/2011/03/29/articles-9695_Kurdy_i_Novyy_Blizh.html