Иван Денин (Сергей Харламов), кандидат философских наук

 

 

     Известно, что национальный ха­рактер во многом аналогичен языку. Словарный запас и грамматика явля­ются общими для всех. Интонация же, подбор слов, построение фраз у каж­дого человека в какой-то степени особенные. Говоря о национальном характере, мы пытаемся выделить не­что подобное грамматическим прави­лам в области психологии, то есть об­щие побуждения, мерки, представле­ния. Национальный характер так же мало говорит о чертах отдельного че­ловека, как грамматика — о личном стиле речи или письма.  

     Тем не менее, это реально суще­ствующее явление, не разобравшись в котором нельзя достоверно судить о народе и его государстве. Не слу­чайно, человек, основывающийся лишь на обыденных суждениях, стал­киваясь за рубежом с чем-то необыч­ным, непривычным, порой превратно судит о нем из-за инстинктивной склонности мерить все на свой аршин. Мораль сказанного выше, пожа­луй, исчерпывающе вы­ражена в известном четверостишии В.Мая­ковского:

 

Лошадь сказала,

увидев верблюда: «Какая нелепая

лошадь-ублюдок!» Верблюд подумал:

«Лошадь разве ты? Ты же просто верблюд недоразвитый…»

 

     Чтобы познать це­лую страну, нужно отка­заться от привычки ме­рить все на свой ар­шин. Следует разо­браться в системе представлений, мерок и норм, присущих наро­ду, испокон веков живу­щему в этой стране.

      Пытаясь выделить важнейшие черты рус­ского народа, обратим­ся к памятникам его культуры. Сквозь туман­ную пелену истории до нас дошли пословицы: «Одно  слово правды весь мир перетянет», «Лучше горькая правда, чем сладкая ложь». На Руси издревле уважали человека, который «прав­ду-матку режет». Иными словами, правдолюбие, правдоискательство все­гда были присущи рус­ским. Придерживаться этого правила мы и будем, описывая важнейшие черты русского нацио­нального характера.

      По словам Ф.М. Достоевского, русский человек есть православный человек. В возрождении этого вели­кого достоинства многие россияне видят сегодня ключ к воскрешению Отечества. Такое явно не по нутру их противникам, тем, кто хочет и дальше унижать нашу страну и уж ни в коем случае не допустить возрождения ее державного величия. Поэтому и не прекращаются попытки отлучения России от ее религиозной основы. Были, в частности, попытки вызвать недовольство населения решением об объявлении в стране Рождества Христова нерабочим днем. Кое-кому не дает покоя то, что национально-патриотические силы сделали вос­становление святынь Отечества — храмов, памятников истории — основой своей политической программы. Выражается и неприятие позиции многих средств массовой информа­ции, обернувшихся лицом к пробле­мам православной веры. Под шир­мой осуждения происходящего яко­бы нового огосударствления право­славия делается попытка подорвать его крепнущее единство с русским обществом.

      Особенно же возмутительно на­стырное проникновение других кон­фессий и религиозных культов в Россию с целью захвата идейных плац­дармов и ослабления православия. Святейший Патриарх Алексий II не раз выражал возмущение в связи с «нахлынувшей на нас со всех сторон и во всех формах западной миссио­нерской прозелитической деятель­ностью, стремящейся поскорее ис­пользовать все трудности нашего пе­реходного периода от старых к но­вым формам общественной жизни».

      Духовно-нравственное возрож­дение нации наталкивается на ожес­точенное сопротивление. С.Н. Булга­ков писал: «Легион бесов вошел в ги­гантское тело России и сотрясает его в конвульсиях, мучит и калечит». И происходит эта трагедия уже не ме­нее века. В этих условиях наш давний оппонент профессор Гарвардского университета Р. Пайпс категоричен до безобразия: «В сущности, Россия отрекается ныне от своей истории в сегодняшних поисках новых путей… Может ли Россия иметь националь­ную идею? Мне кажется, что нет».

      Но рецидив стремления лишить наше Отечество национальной памя­ти, отсечь его прошлое, как это пыта­лись сделать радикальные интерна­ционалисты и русофобы 20-х годов XX века, столь же коварно, сколь не­осуществимо. Здесь явная попытка американского профессора углубить кризис и ускорить падение русской нации в пропасть. Поскольку именно в возвращении народа к своим кор­ням и истокам — единственный путь к спасению.

      Возрождение веры дает надежду на подъем России, серьезный шанс на восстановление ее духовно-этических начал. И этот шанс тем более важен, что многие процессы, идущие в обще­стве, неоднозначны: плохое и хоро­шее, доброе и злое, материальное и идеальное пребывают в сложном вза­имодействии и противоборстве. Неда­ром Ф.М. Достоевский отмечал, что в душе русского человека две бездны. По своему нравственному состоянию он может возвыситься до неба, но мо­жет и упасть в глубины ада.

    

      Изменения в производственных отношениях, рост многообразия видов собственности, развитие пред­приимчивости и предпринимательст­ва двояко влияют на нравственность. Появление фермеров, арендаторов способствует восстановлению ини­циативы, высоких духовных ценно­стей человека. Это и понятно, ведь крестьянский труд предполагает, как говорится, по определению береж­ное, честное отношение к родной зе­мле и природе. Возрождению чисто­ты и порядочности человеческих вза­имоотношений способствует и про­цесс возрождения авторитета право­славной религии.

      Однако обогащение немногих, восстановление чувства хозяина, бурное развитие частнособственни­ческих отношений в условиях паде­ния нравственности, ослабления по­рядка создают потенциальную серь­езную опасность роста эгоизма, стя­жательства, безудержного поклоне­ния культу золотого тельца. Об этом свидетельствует серьезный рост ко­личества преступлений. В изобилии появились рэкетиры. Пресса пестрит сообщениями о коррупции, хищениях в особо крупных размерах.

      О том, насколько опасны безду­ховность, эгоизм, халатность и без­ответственность, наглядно свиде­тельствуют заметно участившиеся случаи крушения поездов, катастроф

на шахтах, возрастание количества взрывов и лесных пожаров, загрязне­ние воздуха и водоемов, другие по­учительные уроки. В свое время Остап Бендер, приехавший в город, был обескуражен, узнав, что «кривая про­ституции» резко пошла на снижение. Ныне этот график стабильно движет­ся вверх.

     Не усыпана розами и вожделен­ная дорога к гражданскому миру и согласию. Недаром говорят, что сы­тый голодного не разумеет. А пос­ледних у нас предостаточно. Не ре­шена проблема безработицы. Мно­гие месяцами не получают зарплату. Страдают пенсионеры, матери и де­ти. Поэтому самый надежный путь к диалогу и взаимопониманию, даль­нейшему умиротворению лежит че­рез практическое внедрение в жизнь русской идеи как доктрины социального христианства, право­славной справедливости, экономи­ческой независимости и возрожде­ния Святой Руси.

     Не пора ли нам преисполниться мыслью знаменитого философа Рос­сии B.C. Соловьева о том, что «вели­кая нация не может спокойно жить и преуспевать, нарушая нравственные требования»? И эта мысль связана с важнейшим обстоятельством: само русское любомудрие сформировалось по существу в контексте право­славия. Общество нужно строить сог­ласно правде Божьей — таково жиз­ненное требование, вытекающее из самой сокровенной сущности нацио­нального идеала.

       Вся история Отечества, его культура убедительно показали, что русскому человеку мало прагматиз­ма и рационализма, как бы внешне привлекательны ни были аргументы сторонников этих качеств. Ему не­достаточно сугубо доктринальной веры. Не хлебом единым жив чело­век. Соотечественник не сможет добиться благополучия, душевного равновесия и волевой целеустрем­ленности, утолить свою духовную жажду без веры моральной. При­верженность к православию, несом­ненно, один из критериев принад­лежности к русскому народу. Более того, это путь к воскрешению нации, восстановлению ее соборности. Ведь еще апостол Павел сформули­ровал мысль: кто не печется о сво­их, тот хуже неверного.

       Еще раз подчеркнем, что возрож­дать духовность и этические ценно­сти Отечества нельзя без самого внимательного обращения к исто­кам. В лоне крестьянского, общинно­го уклада славян сформировались такие черты русского народа, как до­брота, взаимопомощь, милосердие, совестливость, любовь к людям.

       Среди характеристик русского национального характера обращает на себя внимание и сердцевина рус­ской идеи — любовь к ближнему, ува­жение к человеку. Морально-этиче­ские ценности русской идеи получи­ли широкое отражение уже в древне­русской культуре. Исключительно вы­соким был духовный потенциал таких произведений, как «Слово о полку Игореве» (XII в.), «Слово о Законе и Благодати» митрополита Иллариона (XI в.), «Устав» Нила Сорского (XV в.) и др. Отличительной чертой русской философии были гуманизм, стрем­ление к обоснованию социальных и межнациональных отношений как правило на базе нравственного зако­на, этических норм добровольности, справедливости и добра.

      Чтобы приблизить светлое буду­щее, писатели, ученые воспитывали народ, внушали ему самые благо­родные моральные ценности. Воз­вышенная воспитательная миссия русской культуры, ее свободолюбие и гуманизм особенно ярко выраже­ны, в частности, в творчестве А.С. Пушкина: Татьяна Ларина не может, исходя из личного чувства, посту­пить не по правде, чтобы не нанести вред ближнему. Стремление деяте­лей отечественной культуры к спра­ведливости несло в себе большой социальный заряд для всей России. Да и не только для нее. Недаром Ф.М. Достоевский считал совесть «определяющей национальной до­минантой» России. В его произведе­ниях глубоко обоснованы мысль христианской любви, значение гуманизма в прогрессе народов, всего человечества.

 

     Многие дворяне, купцы, служите­ли церкви вели широкую благотвори­тельную деятельность, содействова­ли строительству храмов, созданию культурных учреждений, помогали материально нуждающимся худож­никам, артистам и писателям. Меце­наты усматривали в этих деяниях служение Богу. В патриотизме рус­ских правдолюбцев органично пере­плетались идеи национального и гра­жданского самосознания. Причем поиск подчас шел в лоне православ­ной традиции.

     Последняя предполагает, в част­ности, понимание русской идеи как интеграции любви к нации и отдель­ной личности. Не случайно уже в про­изведениях древнерусской литера­туры в период господства феодализ­ма не раз обосновывалась мысль о том, что простой пахарь, в сущности, важнее вельможи. «Всего же более убогих не забывайте, но, насколько можете, по силам кормите и пода­вайте сироте и вдовицу оправдайте сами, а не давайте сильным губить человека, — писал в завещании де­тям поседевший в боевых походах князь Владимира Мономах, — ни правого, ни виновного не убивайте и не повелевайте убить его. Если и бу­дет повинен смерти, то не губите ни­какой христианской души». А какое внимание к бедам и заботам русско­го крестьянина проявлено в произ­ведении А.Н. Радищева «Путешест­вие из Петербурга в Москву»! С какой теплотой и любовью А.С. Пушкин вы­вел образ станционного смотрителя, Н.В. Гоголь — чиновника Акакия Ака­киевича, а Ф.М. Достоевский — Ма­кара Девушкина!

       Эту великую линию уважения и сочувствия к маленькому человеку достойно продолжили А.П. Чехов, М.А. Булгаков, а в последние деся­тилетия — В.И. Белов, В.Г. Распу­тин и др.

 

      Вспоминается в этом отношении и выдающееся полотно отечественно­го живописца Ильи Глазунова «Вечная Россия». На самом переднем плане по обеим сторонам от сына Николая II — царевича Алексея — изображены братья князья Борис и Глеб. Думается, что И. Глазунов, понимая как нужна на ны­нешнем переломном этапе собор­ность русского народа, выделил этот сюжет, в котором по-своему запечат­лен жертвенный подвижнический под­виг двух братьев, направленный про­тив феодальных распрей. А распри сильно ослабили Русь перед лицом внешней угрозы. Обратимся к исто­рии. Святополк Окаянный захватил киевский престол и шел с дружиной, чтобы убить своих братьев. Автор «Сказания о Борисе и Глебе» вложил в уста Бориса следующие рассуждения: «Сердце мое горит, душа мне разум мутит, и не знаю, к кому обратиться и к кому направить горькую эту печаль, к брату ли, что мне был вместо отца. Но думаю, что теперь он предается суете мирской и об убийстве моем помыш­ляет. Если он на убийство мое решит­ся, то мученик я буду Господом, так как я не воспротивлюсь, ибо написано: «Господь гордым противится, смирен­ным же дает благодать». У апостолов: «Кто говорит: «Бога люблю», а брата своего ненавидит, — лжет». И далее: «Любовь не знает страха, истинная любовь изгоняет страх». Борис — хра­брый воин, однако, он гибнет, но не поднимает меч на своего брата. И его имя стало знамением жертвенности во имя идеи России. До таких мораль­ных высот подняться не легко. Сотни лет спустя Григорий Мелехов из «Ти­хого Дона» М.А. Шолохова также стра­дал, что они с братом оказались по разные стороны баррикад. Однако до конца так и не понял суть событий. От­того так тяжелы были потери казаков, всего русского народа в братоубийст­венном столкновении, инспирирован­ном заморской теорией. Не сумел подняться до таких высот и бывший Президент России Б.Н. Ельцин, в уго­ду торжества уже другой, но не менее заморской, идеи, приказавший стре­лять из танков по зданию Верховного совета страны в октябре 1993 года… Танки стреляли, бесы потешались, а сатана злорадствовал… Никакой жер­твенностью во благо России, которая является сестрой милосердия, здесь и не пахло.

     Могучая физическая и духовна сила и вместе с тем милосердие, доброта русского человека выражены в наших народных былинах. Иль Муромец, победив Соловья-разбойника, отпускает его, строго предупредив, чтобы он «не слезил больше отцов-матерей, не вдовил жен». Русские войска, покорив Казань, проявили милосердие к побежденным И это дало потом благодатные плоды. Милосердие к немецким военнослужащим и гражданским лицам многократно проявлялось в годы невиданно тяжелой для Отечества Второй мировой войны. Выдающийся русский философ Иван Ильин отме­чал в своей работе «О сопротивле­нии злу силою», что врага в сраже­нии «должно убить, а частное иму­щество его семьи оставить непри­косновенным».

      Духовность, человечность рус­ского народа всегда производили, да и сейчас производят большое впечатление на людей других нацио­нальностей. «Недавно я первый раз был в Южной Корее — на земле моих предков. И там понял, что буду жить только в России, больше нигде, — го­ворил известный писатель А. Ким, кореец по национальности, — духов­ное начало, которое я взял в России, ни с чем не может сравниться. Это мне стало ясно, когда я оказался на своей прародине». Иностранные журналисты и ученые не раз отмеча­ли большую духовность русских гра­ждан по сравнению с прагматично­стью многих американцев, англичан, их склонностью к накопительству и мещанству.

      Духовность, терпимость, мило­сердие, толерантность, вниматель­ность к точке зрения оппонента как воздух нужны и сейчас в спорах ме­жду левыми и правыми, членами различных партий, верующими и неверующими, участниками обост­ряющихся межнациональных кон­фликтов. И восстановление незри­мой связи времен в русской идее поможет утвердить дух справедли­вости и соборности в обществе на­ших дней.

 

Журнал Дружба/Dostanî. Москва. 2003, №22. СС. 47-49.

 

WWW.KURDIST.RU