Авдоев Т. В.:  «Историко-теософский аспект Езидизма. Становление и разите.

 Гл. 5. Шейх Ади. § 4. Житие Шейх Ади в Лалыше

*Продолжение       

Работа курдского художника Гурама Омарова из Тбилиси (www.kurd.ge)

      Карательные рейды тюрок против непокорных племен и христианского населения  не приносили желаемых результатов,  и тогда эмир Мосульского вилайета сменил политику кнута на политику пряника. Исламизация приняла новую, миссионерскую форму. По примеру своего брата Нур ад-Дина, Сайф ад-Дин, а после его смерти в 1149 г.  и Кутб ад-Дин,  стали восстанавливать разрушенные мечети и открывать  новые медресе, чем  способствовали процветанию исламского богословия в регионе.

     Зная потенциальные возможности духовных лиц, корнями связанных с жизнью народа, политические власти на местах уже  не притесняли их, а пытались с ними ладить, контролируя и направляя их действия.

      Пристанищем странствующие дервиши стали использовать разоренные храмы и культовые сооружения, которые со временем переустраивались под опекаемые суфийские обители. «Самая скромная кубба (гробница с куполом), завийа, ханака[1] или хальва призваны были напомнить любой неотесанной деревенщине о существовании реальных духовных ценностей и его долге перед обществом.

     «Суфизм в своей форме объединял широкую и разнообразную религиозную практику – от примитивного натурмистицизма, ведовства духа и народных культов божественной силы до тончайшего разработанного философского монизма. Старые сакральные места были исламизированы, превратившись в гробницы мусульманских святых, предания из более ранних религиозных пластов приспособлены и подогнаны под мусульманские нормы»[2] – отмечает в своем труде  Дж. Тримингэм. Мистики, энтузиазмом и одушевлением резко отличающиеся от ортодоксальных мусульман и проявляющие свои душевные качества в таких практических делах, способствовали популярности ислама среди представителей других конфессий[3].  А вот как события этих лет описаны в  езидском «Qewlê[4] Xudanê Malê» –  «Молитве  покровителю домашнего очага»[5]:

С предписанием покровителя домашнего очага

Сердце мое избрало это (состояние) халь[6],

Вы взгляните на предписания Султан[7] Эзи[8] и эту молитву,

Которая стала началом восхищения.

Раскройте  страницы  писания и книг,

В  предписаниях Султана Эзи – могущественная сущность.

Сущность предписания Султана Эзи – наилучшая,

Раскройте страницы писаний  и книг,

Если в них нет повеление Султана Эзи,

Даю свою голову на отсечение.

 

Присутствующие  мужи, говорю вам находясь в состоянии якин[9],

Владыка Шемсадин и его ноша в убранстве,

Ищущий истину Султана Эзи  – Всемогучий Владыка Фахрадин[10].

 

Мужья соглашаются вот оно (истинно),

Тщеславный богослов непреклонен,

Спор доходит до правителя.

 

Правитель  обращается к общине селения 

Именем престола Господа Небесного.

Перед лицом законодательной власти этого селения

От тебя (исходит) повеление  Махди[11] вечности.

О, возлюбивший Аллаха  и вверивший ему свою судьбу,

Голоса собрания разделились между собой,

Предписание твое пустота, жизнь твоя коротка.

О,  возлюбивший Аллаха  скиталец,  

Ты этой сурою (глава корана) испытывай,

Пришло время Султан Эзи,

Селение отошло от Кизилбашей[12] и вверили себя братству факиров[13].

О, возлюбивший Аллаха голос превращался в злато,

Ты эту суру сделай цельноправедной,

Пришло время Султан Эзи,

Селение отошло от богословов (чтецов) к братству факиров. 

О, возлюбивший Аллаха голос доходил до детей,

Ты эту суру завещай потомкам,

Пришло время султан Эзи,

            Отошедшие от  богословов вверили себя братству факиров. 

Завершилось время мирской жизни,

Вы ношу свяжите в меру сил,

Тельцом в пути стал Владыка  Шехсин[14], покровитель праведников,

             Достигший уровня хакиката[15].

Вы ношу свяжите в меру сил,

Телецом  в пути стал Владыка Шехсин, покровитель праведников и негодующих,

Прекратились возгласы и стоны, 

Знатоки религии замолкли.

В этот день факиры явлением Султана Эзи благословлялись.

Прекратились горячие возгласы и стоны  богословов,

 Пришло время Султан Эзи,

Братству факиров вручили вознаграждение, божественную благодать и писание.

Одна ратник  встал пред троном Султана Эзи, Руки снизу вознес,

Селение с  любовью приняло Мамад Раша[16],

Он стал  высшим ратником,

Вознес  хвалу Султан Эзи,  и стал под ним.

Селение с любовью стало долей Шех Манда[17],

Он стал старшим  ратником,

Вознес  хвалу Султан Эзи,  и стал под ним.

Селение с любовью досталось Владыке  Шехсину,

Он стало ратником величайшим,

Кто искренне возрадовался –  (обрел силу) лев,

В этот день из ранее почитавшихся, возвысился Султан Эзи,

Как в моем братстве, так и среде избранных факиров.

Встал один ратник  не от закона,

Ложно опутывал их, якобы божественным сиянием,

Скиталец подал им пищу (духовную),  и приобрели они знания.

Вы признайтесь, скиталец – источник духовной пищи,

На какой земле и почему сейчас,

К каждому из мужей (обращен) с молитвой Шихади[18] из писания.

Владыка Фахрадин ведает о том,

Какими,  они предстанут в судный день.

Мы не совершены, Бог совершенство.

Как и видно из священного гимна, посвященного покровителю домашнего очага,  то,

то, чего не добились воинственные мусульмане с помощью сабель и копий, суфии осуществили силой  слова, опираясь на священный Коран и сунну пророка. 

Езидская религиозная традиция придает приходу шейха Ади в Лалыш божественное предзнаменование. В «Черной летописи»[19] сказано:

XII. [Бог] сотворил Джабраила в виде птицы и послал его и дал в руки четыре угла [света]. Затем создал один корабль и поставил на воду на тридцать тысяч лет. Затем [он] прибыл и поселился в Лалеше. [От него] раздался крик. Мир (вселенная) затвердел [и] превратился в землю (почву)  и начал трястись. [Бог] повелел Джабраилу и стало тихо. [Тогда] принес два куска Жемчужины. Одну поставил вниз земли и одну – над входом Небес.

XV. Затем [Бог] послал Шейха Ади из земли (страны)  Шама для Лалыша.

 В кавле «Украшивание (сотворение) мира» [20]   в стихах 15-16 говорится:

Даритель наш корабль направлял,

От одной стороны света к другой стороне света,

Пристал к Лалышу сказал:

«Божественная истина Вам».

 

Властелин Эзи влюбленный путник,

Лалиш местечко людное,

Сейчас эзиды исполнены его речи.

В реальности Шейх Ади, после долгих лет скитаний, пребывая уже в почтенном возрасте, решил полностью отречься от мирской суеты. Был  ли  на то божий глас, вещий сон, или какое-либо другое знамение, факт, что Ади ибн Мусафир остановил свой выбор на Лалыше, где и  завершил свой земной путь. 

Святилище Лалыш расположено в глубокой долине, на берегу реки в горной местности, близ  селения Баадри, в 7 км к северу от г. Айн-Сифни. Судя по планировке, исходно здание представляло собой храм Солнца; в некоторых источниках утверждается, что к моменту появления шейха Ади оно было храмом св. апостола Фаддея (Мар Аддаи) в несторианском монастыре св. Иоанна Крестителя (Мар Ханнан)[21].

Здесь, вдалеке от больших городов и караванных путей, он организовал свое завийе, которое со временем стало структурным и экономическим центром тариката «Адавийа». Отметим, что пришел шейх Ади не один, как принято считать, а  со своими последователями из ордена «Адавийа», о котором и поныне езиды упоминают – «мала адиа». Позднее к нему присоединились племянники, которые унаследовали ему.

Сюда, в райскую обитель, приезжали навестить его Укайл ал-Мэмбиджи, ал-Хулвани, Ахмад бен Ар-Рифаи в сопровождении своих учеников, последователи ал- Джиляни,  и многие  авторитетные суфии.

С тех времен  вся долина почитается священной и ничто нечистое не может быть допущено в это святое место; здесь нельзя ходить с обнаженными ногами, нельзя убивать диких зверей, срывать растения и портить воду.

Чтобы придать храму статус мусульманской святыни, близлежащая гора была переименована в Арафат,  а источник внутри храмового комплекса назван Земземом.

Вера  многочисленных последователей в  святость шейха Ади, пишет известный средневековый историк, курд по национальности, Ибн-Халликан[22], «была настолько безмерна, что, молясь на него, как на свою киблу   люди воображали, что в будущей жизни будут иметь в нем самое драгоценное сокровище и свою наилучшую опору»[23].

«Окруженный учениками, Шейх Ади бен Мусафир проповедовал на арабском и на курдском языках. Среди его  сорока мюридов встречаются как курдские имена[24], подтвержденные поэзией езидизма, так и другие[25]. Источники упоминают  некоего Абдаллаха с лакабом ал-Машик, который в последующие годы распространял учение своего наставника среди  немусульманских общин. Мы также можем отметить другого послушника Шейх Ади – Башира ибн Гунаюма  из племени Думбули».

Основоположник курдской историографии Шараф-хан Бидлиси в своих хрониках пишет: «Как явствует из чарующего сердце повествования достойных доверия рассказчиков, родословная эмиров [племени] Думбули восходит к некоему арабу из Сирии по имени 'Иса. По одной версии, он происходил из Джезире-йи Умарийе, [затем] попал в Азербайджан, и [ныне] покойные государи пожаловали ему на правах оджаклыка округ Хойского Сокманабада. В течение долгого времени он проживал там, изо дня в день под его началом собирались ашираты и племена. Вначале эмиры и ашираты Думбули следовали езидской вере, [но] впоследствии их эмиры — те, что известны как потомки 'Иса-бека, и часть аширатов обратились на путь людей сунны и общины.

      Согласно другой, наиболее правдоподобной версии, ашираты Думбули появились из вилайета Бохти, и среди курдов их называют “Думбул-и Бохт”. Во времена туркменских [государей] Ак-Койунлу один из потомков 'Иса-бека по имени Шайх Ахмад-бек добился высоких степеней. Крепость Бай и часть вилайета Хаккари после их завоевания была передана ему, и на протяжении долгого времени управление крепостью Бай было препоручено племени думбули»[26]. Как видим из хроники Шараф-хан Бидлиси, Башир ибн Гунаюм распространял идеи шейха Ади здесь же на территории Хаккари,  среди племени Думбули, которое по видимому и возглавил. Со временем позиции племени закрепились, а при Ак-Койунлу его потомок Иса-бек правил частью территории Хаккари, что подтверждает преемственность учения шейха Ади и распространение его в курдской среде. Представители этого курдского племени на протяжении сотен лет правили Нахичеванским вилайетом, ныне проживают и в восточной (иранской), и северной (турецкой) части Курдистана.

В процессе миссионерства, шейх Ади выступал с проповедями в Лалыше, слушать его откровения приходили со всей округи, как мусульмане, так и иноверцы. Проповедуя  любовь к богу, он наставлял: чтобы раскрыть в себе "человека, который может верить в Бога", надо стяжать такие внутренние качества, которые сделали бы сердце прозрачным для проникновения в него света Божественной благодати. Тогда в душу входит опыт несравненной новизны, опыт, несопоставимый ни с чем из того, среди чего привык жить человек внешний. Кто отдален своим сердцем от бренных мирских наслаждений, будет опекаем Аллахом во всех его состояниях, а проводником на пути, ведущем к Аллаху и врачом, исцеляющим от душевных болезней, является тарикатский[27] Шейх.

Его искренние, пламенные речи, аскетический  вид и скромный образ жизни, внушали доверие и почтение. Постепенно, шейх Ади завоевал уважение со стороны местного населения, благодаря своему смирению, постам и чудесам – karamat[28]. Со своими вопросами и проблемами, люди начали обращаться к этому человеку, чьи речи "завораживали скорее эмоционально, чем рационально".

Если иноверцу  вход в мечеть строго наказан, то тут всем страждущим двери были открыты. Пройдет немного времени, и христиане, мусульмане и представители других этнических и религиозных общин региона присоединились к курдам-староверам, которые уже считали Шейха Ади своим учителем.

     Вровень своему наставнику действовали его ученики. Шейхи тариката «Адавийа» стали местными  пастырями, а факиры и каландары  выполняли миссионерскую функцию, немало способствуя обращению в ислам и помогая новообращенным глубже усвоить незнакомую религию.   И хотя они составляли отдельную религиозную прослойку с наследственными правами, были довольно близки народу. Их институты, а также дома, всегда гостеприимно открытые для бедняков и путников, служили для них источником душевного утешения и каналом связи с потусторонним миром.

     Тарики организовывали взаимную помощь, и почтенный шейх часто громко говорил о страданиях народа и проклинал тиранию и угнетение. Они помогали бедным, лечили больных и давали приют путникам. Поскольку барака святого защищала одинаково жителей селения и кочевников от зла и беды, то сила защитительных амулетов с частичкой бараки помогала поддерживать стабильность общества тем, что гарантировала безопасность отдельных его членов.

     Таким образом, мы можем заключить: шейх Ади прожил долгую жизнь, полностью посвятив ее служению исламским ценностям, хотя и следовал  тарикатскому пути. Захоронен шейх Ади в отдельном зале храма, со всеми подобающими почестями,   на его надгробной плите начертаны коранические версеты (2:255; т.н. тронный айат, ayat al-qursi)[29].