Лятиф Маммад

  Мухаммед ибн Сулейман – известный поэт, писавший под псевдонимом (тахаллус) Физули, учёный и мыслитель, классик жанра «диван» XIV в. ‎‎родился в 1480-х гг. (по другим данным ок. 1494-1498 гг.) в Кербеле и умер в этом же городе в 1556 г. По другим сведениям, поэт родился и умер в Неджефе, а похоронен в Кербеле.

     Физули, получивший высокое духовное и светское образование и обладая выдающимися ораторскими способностями, преподавал в медресе, был служителем в мавзолее имама в городе Наджаф.    

     Подробная информация о его семье и роде не сохранился, но судья по тому, что Мухаммеду удалось получить блестящее для своего времени образования, можно предположить о состоятельности его родителей, а возможно и аристократических корнях. Согласно позднейшим, но по не уточненным данным, еще при жизни  Физули его отец Сулейман в качестве высшего духовного лица служил муфтием – исламским богословом в городе Хилле.     

     Творческую биографию Физули условно можно разбить на два периода – иранский и османский. До 1534 года, когда Багдад перешел в руки Османской Турции, поэт создает на персидском, арабском и староосманском языках свои лучшие газели, касыды, жизнеописания имамов[1], аллегорические поэмы и новеллы, части которых посвящал иранскому шаху Исмаилу I (1487-1724, шах Ирана с 1502 г., основатель династии Сефевидов). Косвенно становиться известной, что со временем дела семьи Мухаммеда пришли в упадок, вдобавок из-за немилости к нему со стороны чиновников и духовенства он потерял должность преподавателя в медресе и служителя в мавзолее имама в городе Наджаф. Из-за этого Мухаммед испытывал материальные трудности и вынужден был свои услуги предложить турецкому Султану Сулейману[2], который и назначил ему пенсию в размере 9 ахча. Физули из-за материальных затруднений вынужден был писать на староосманском языке и для османского двора.

     Современные исследователи переводят «Физули» как дерзкий, нахальный. В предисловии к своему персидскому дивану Физули объясняет выбор псевдонима тем, что хотел выбрать для себя уникальное имя, которое никому бы не захотелось повторить[3]. Однако, трудно поверить, чтобы начинающий поэт мог взять себе такой вызывающий тахаллус. Скорее всего, его псевдоним происходит от курд. fîzar – «жалоба», «жаловаться на кого-то», «сетование на судьбу»,[4] поскольку этот псевдоним поэт избрал себе, когда приступил к написанию поэмы «Книга жалоб», содержание которой на тот момент отражало его душевное состояние.

     Физули большую часть жизни провёл в Багдаде и за пределы Ирака, по его же собственному признанию, никогда не выезжал.       Физули большую часть жизни провёл в Багдаде и за пределы Ирака не выезжал: «Я произошел и родился в Арабском Ираке, и когда станет известным, что я всю жизнь не путешествовал по другим странам, то пусть не сочтут это обстоятельство за признак упадка кредитоспособности»[5].

     Достоверные сведения о жизни одного из величайших поэтов Востока немногочисленны, тот факт, что в своём творчестве он нигде не упоминает о своём национальном происхождении стал причиной ожесточённых дискуссий о его этнической принадлежности. Постараемся на основании имеющихся данных прояснить этот вопрос.

     Современник поэта Садиг-бек Садиги (1533-1610-е гг.) в сочинении «Меджмеул-хавас» пишет, что «Мевлана Физули происходит от племени Баят».[6] Другой его современник – Нидаи Челеби, пишет, что Физули принадлежал к туркоманам Ак Коюнлу. Живущий в Турции Лятифи-Кастамонуму, закончивший свое тезкире (мемуары; краткий автобиографический очерк о жизни и короткие образцы из творчества поэтов) в 1546 г., отзываясь о Физули в восторженных тонах, не упоминает о его национальности[7]. В тезкире Ахди Багдада «Гюльшени-шуара», законченном в 1563 г. автор характеризует Физули как выдающегося полиглота: «Его арабоязычные стихи популярны у арабских стилистов, его речь в стиле Навои – услада для тюрок и моголов, его диван на фарси весьма приятен в любой стране и государстве, а его тюркские стихи очень почитаются у малоазиатских ценителей изысканности…» [8].

     Сам Физули в своем творчестве  нигде не отмечает какого он рода-племени и кто он по национальности – тем более, что он «тюрк» или о своем баятском происхождении.

     О племени баят содержаться интересные сведения в работе современного тюркменского исследователя О. Гундогдыев, который сообщает, что «В Бурдалыкском, Когановическом, Чарджоуском, Дейнауском районах Туркменской ССР проживают представители значительного в прошлом туркменского племени Баят (Баяут, Беят)»[9].

В результате полевых работ 1931 г. было выявлено, что «Туркмены племени Баят делятся на две части: Как и Баят, из коих Как считаются старшими»[10]».  Касаясь истории этого огузского племени, сообщается, что исследователи Баяутов (Баят) относит к одному из древних туркменских племен (VI-VII вв.). Баят, огузское племя, стоявшее вместе с кайы во главе всех 24-х огузских племен – «иль баши кайы-баят». По списку М. Кашгарского (XI в.) Баят значатся на 9-м месте среди туркмен-огузов. В Азербайджане Баяты появились в XIII веке с Мангышлака[11], но часть из них вернулась в Закаспий.  «Баяты – тюркское племя, появившееся в Иране, надо полагать, как и другие большие тюркские племена, лишь в эпоху монголов, хотя уже одно из племен огузов называлось «Баят». По словам Эскандера Мунши («Тарых-алям-ара», с. 301), племя Баят жило в Хорасане к северу от Нишапура, в булюке Кадана.

     По данным иранских и хивинских хроник (XVI-XIX вв.) в 1591 г. часть Баятов проживала около крепости Нишапур в Иране (булюк Маадана). В 1593 г. Шах-Берды – один из ханов Буджнурда, восстал против шаха Ирана и разбил Баятов во главе с правителем Буджнурда Огурлю-Султаном, когда последний пришел в местечко Буджнурд для сбора войск и реквизиции. Часть Баятов в 1595 г. несла охрану крепости Исфериан (Иран), но затем, по своей слабости, они были отстранены от этой обязанности. В 1628 г. правителем Нишапура был Байрам-Али Султан из племени Баят. После него, при Надире, правителем Нишапура был назначен фахт Али-хан, тоже из Баятов. В 1732-1738 гг. Надир-шах переселил в Хорасан 2000 Баятов, проживавших до этого в 8-ми фарсахах от Каркука (в районе Багдада, Ирак). Есть сведения о том, что эти тюрки потомки тех огузов, которые были переселены в предместья Багдада из Туркмении омеядским халифом ал-Муатасим (833—842), который держал охранку из туркман, чем даже вызвал недовольство жителей области и вынужден был переселить столицу из Багдада в Самарру[12]. Потомки этих туркман в дальнейшем разместились и в зоне Киркука.

     Вместе с Баятами жили и курды[13].

     В 1747 г., в год убийства Надира, у Баятов Среднего течения Аму-Дарьи правителем был Джафар-хан. В 1847 г. часть Баятов проживала в районе Буджнурда. Баяты играли важную политическую роль в Сельджукском государстве. Их массовое переселение в Иран, Малую и Переднюю Азии, Закавказье заметно отразилось на местной топонимике – до сих пор сохранились географические названия, образованные от имени этого племени»[14].

     Хорасан с древнейших времен был в сфере курдских племен. Еще задолго до арабских географов X века (аль-Истахри, Ибн Хаукаль и др.), сообщавших о курдских номадах, кочевавших в степях и пустынях западной части Хорасана, в источниках имеются сообщения о курдских племенах Хорасана. Даже в специальной литературе существует термин «Хорасанский Курдистан», охватывающий «Буджнурдское, Кучанское, Дерегезское, Келатское, Родканское хх. Ирана и состоявший из двух крупных племенных группировок: зафаранлу и шадилу»[15]. Северо-Восточный Хорасан, куда входили и курдские ханства Буджнурд, Кучан, Дерегез и Келат, стал яблоком раздора между туркменскими и курдскими племенами. Но, в то же время эти племена для мирного сосуществования вынуждены были ужиться и ладит между собой. Только этим можно объяснить тот факт, что до сих пор часть туркмен живут среди курдов в Иракском Курдистане, а несколько десятка тысяч курдов – в Республике Туркмения.

     Стоит подробно остановиться и на сообщении туркменских исследователей о том, что «туркмены племени Баят делятся на две части: собственно Баят и Как, из коих Как считаются старшими». Объяснение названия племени Как в соответствии с легендой о том, что «во времена Гун-хана – старшего сына Огуз-хана, на всех народных торжествах на самом высоком (почетном) месте сидели представители Каи и поэтому с тех пор в народе сохраняется поговорка «Глава народа Каи-Баят», – скорее всего народная этимология, так как у Абуль-гази (XVII в.) и других ранних авторов говорится, что Каи и Баят жили вместе.

     Название племенной общности Как наводит на связь с курдской династией Каку (Какуидов) (Каквейхидов), правивший в 1003-1141 гг. в городах Исфахан, Йезд и Хамадан. На курдском языке kek (o) – «дядя», обращение к старшему брату. Они приходились дядей представителям курдской династии Бувейхидам, поэтому их и называли Kekeweyhiyan[16].. После разгрома этих государств селджуками, эти курдские династии или были уничтожены, или же со своими родами и племенами стали их сюзеренами. Возможно, в то время род Какуидов был втянут в орбиту военно-политических интересов части огузских племён из числа Баят и в дальнейшем был ассимилирован ими. Поэтому утверждение источников о том, что «вместе с баятами жили и курды»[17], не случайно.

     В связи с этим отчаянные попытки азербайджанских исследователей вопреки здравой логике по «азербайджанизации (тюркизации)» Физули только на основе недостоверных сообщений о принадлежности Физули к туркменскому племени Баят вызывает откровеннее недоумение среди широкого круга исследователей. Тем более, что современные туркоманы Киркука не признаются в качестве этнографической группы азербайджанцев (тюрок Азербайджана).

     С другой стороны, ирония судьбы заключается в том, что географическое понятие «Азербайджан» поздним тюркским пришлецам в этимологическом отношении не имеет никакое отношение, а больше связано с иранцами, если конкретно, то мидийцами – предками современных курдов. Согласно датируемой VI в. древней сирийской Хронике «Карка де Бет Селох»[18], «Когда настал конец царства Асура и ослабела власть ассирийская по приговору божию, построил крепостную стену Арбак[19], т. е. Адурбад в царстве мидийцев, названном по его имени землей Адорбайган»[20].

     Советские, включая и азербайджанские источники, ввиду их безусловной ангажированности и подцензурности,  которые во многих случаях отражают состояние не науки, а государственной идеологии, естественно, избегали и избегают всякое упоминание об этнической принадлежности не только Физули к курдам, которые не были «титульной нацией» Советского Союза.

     Если в случае с  другим сыном курдского народа Низами Гянджави, как отмечают исследователи, «территориальный принцип» был основополагающим для идеологии «советского национализма», распространяясь также на историю. Именно в соответствии с ним, Низами, как уроженец будущей Азербайджанской ССР, оказывался до некоторой степени «поэтом Советского Союза», и память о нем эксплуатировалась идеологией именно в этом качестве,[21] то в случае с Физули не понятно, какими принципами руководствуются в Азербайджане, если предки и сам Физули («Я произошел и родился в Арабском Ираке») вообще никогда в Азербайджане не жили. Противореча сами себе, азербайджанские исследователи всех «великих азербайджанцев (подразумевая под этим исключительно турок)» определяют и по территориальному признаку, как в случае с Низами, и по лингвистическому признаку, как Физули, при этом их личность идентифицируют исключительно как «тюрки».

     Тюрки, вне зависимости от мест проживания, в том числе и Азербайджанские, не могут без помощи специального словаря понять смысл написанных на «тюркском» («азербайджанском») языке произведений Физули. Именно в этих целях в 40-е гг. ХХ века только в Азербайджане бывшим Институтом Словарей был подготовлен специальный «Словарь арабских и персидских слов» для чтения произведений Насими, Кишвари, Хатаи и Физули. После войны словарным отделом Института Языкознания Азербайджана был подготовлен и выпущен новый расширенный вариант словаря на основе взятых из произведений И. Насими, Н. Кишвари, Хатаи и М. Физули, Гатран Табризи, А. Бакыханова и др. слов и терминологий. Следует сказать, что национальная принадлежность всех этих лиц оспариваются курдами и татами. В результате объем словаря с арабскими, персидскими и курдскими словами дошли до 15.500 слов, а выражений – 700 («Словарь арабских и персидских слов»(Для чтения Азербайджанской классической литературы)[22]. Следует сказать, что такое обилие слов фактически может составит словарный запас многих народов.  

     Косвенно указывающий на то, что Физули не был ни арабом, тем более турком, может служить и тот факт, что Иракский диктатор Саддам Хусейна дал приказ разрушил мавзолей Физули, якобы по необходимости через могилу проложить стратегическую дорогу… Саддам не осмелился бы портить отношения с сильной Турцией из-за осквернения могилы «классика турецкой литературы». А злейшим врагом Саддама были непокорные гордые курды, память о которых он и хотел стереть в Иракском Курдистане путем массового их уничтожения, не гнушаясь даже применением химического оружия (весь мир наслышан о трагедии курдского города Халабджа 16 марта 1988 г.), сотнями снесенных бульдозерами курдских населенных пунктах. 

     На возможное курдское происхождение указывает и ряд других фактов. Несомненно, вершиной творчества Физули является поэма «Лейли и Меджнун» (1536-37), тема которой заимствована из арабского фольклора и насчитывает более 30 различных вариантов в литературах разных народов. С зарождением, развитием и распространением ислама VII–VIII вв. арабы завоевали гигантские территории, включавшие Палестину, Сирию, Месопотамию, Египет, Иран, Пиренейский полуостров и всю Северную Африку на западе, Закавказье и Среднюю Азию до границ Индии — на востоке, создав арабскую империю – Халифат. В 661 г. Муавия — арабский наместник в Сирии,— захватив власть и положив начало халифату Омейядов, перенес столицу в Дамаск. В 750 г. династия Омейядов была свергнута, и власть захватили Аббасиды, основавшие на реке Тигре новую столицу — Багдад. Арабский язык и письменность получив широкое распространение во всей территории халифата, стал не только языком священной книги Ислама, но и языком межнационального общения, науки и литературы. Одновременно с этим, взаимодействие с Иранской и Европейской культурой сыграл важную роль развития самой средневековой арабской культуры. Именно в этот период многие народы Халифата, в том числе и курды, наряду священными канонами «Корана», ознакомились и арабскими фольклором и литературными традициями и памятниками, среди которых была и «Ле́йли и Маджну́н» (араб. لیلی و مجنون‎‎) — основанной на реальных событиях трагическая история любви к бедуинке Лейли жившего в VII веке на территории современной Саудовской Аравии арабского поэта Кайса Ибн аль-Мулавваха, прозванного «аль-Маджнун» (араб. «одержимый», «безумный»).    

     В результате завоевания Багдада братьями Бувейхидов[23] образовалась курдская династия эмиров Ирака (Аравия), 110 лет (с 945 по1055) правившим Аббасидским Халифатом с титулом султанов.  Халифы остались только мусульманскими первосвященниками, своим религиозным авторитетом укреплявшими власть феодальных правителей. Бувейхиды во всем подчеркивали свое древнеиранское (курдское) происхождение и были приверженцами династийных традиций. Не случайно, что Адуд ад-Даула (978 – 983 принял древний титул шахиншаха. В X и первой половине XI в. Иран переживал такой подъём в развитии культуры, искусства, сельского хозяйства и ремесла, какого в средние века он никогда не знал ни до того, ни после, и позже этот период современные европейские ученые назовут периодом «мусульманского ренессанса». Именно в этот период арабский язык постепенно вытесняется, уступая место «новоперсидскому». Курдский язык в иранской группе языков занимает особое место. По мнению одного из немецких лингвистов, судя по изобилию курдских говоров и диалектов, богатству лексики и грамматики, фарси вместе с дари смело можно причислять к одним из диалектов курдского языка. «Новоперсидский» язык, известный с IX века (наивысшего могущества и расцвета курдской династии Бувейхидов), после исламизации Ирана стал вторым по значению литературным языком исламского мира. Персидский язык широко использовался не только в Персии, но и на всём Ближнем Востоке, а также в Закавказье, Средней Азии, Индии.

     Именно в этот период из арабского фольклора история арабского поэта к бедуинке перешла в ираноязычную литературу и народный фольклор подвластных Арабскому Халифату народов.

     Сведения о поэте приводят Ибн Кутайба в «Книге поэзии и поэтов» («Китаб ашши’р ва-ш-шуара»), Абу-ль-Фарадж аль-Исфахани в «Книге песен» («Китаб аль-агани»), а поэт XI века Абу Бакр аль-Валиби снабдил «Собрание стихов Меджнуна» («Диван Меджнун») комментарием. Фабула «Лейли и Меджнуна» была известна и Рабиа, дочь Ка’ба, суфийскому поэту Баба Кухи (ум. 1050 г.) и знаменитому Насиру Хосрову Алави (1004—1080).

     Справедливо утверждая, что у этого сюжета были и фольклорные источники, Е. Э. Бертельс предполагает, что в XII в. в суфийских кругах — среди городских ремесленников, мелкого купечества и низшего духовенства — образ Меджнуна был достаточно хорошо известен и охотно применялся, когда нужно было привести пример беззаветной любви.

     Примечательно, что среди всех народов, имеющих хоть какое-то отношение к этому арабскому памятнику истории любви, по количеству письменных (литературных) и фольклорных отработок особое место занимают курды. В этом богатстве разнообразий пальма первенства по разнообразию вариантов, богатстве содержания и поэтичности по праву принадлежит именно курдскому народному фольклору, которую, оспаривая этническую принадлежность Великого поэта, так старательно избегают упоминать азербайджанские[24], турецкие, туркменские и другие источники. А вероятность того, что Физули в своем творчестве своеобразно и мастерски использовал именно курдские варианты этого фольклорного материала и создал подлинно оригинальную поэму, превзошедшую по своей художественной выразительности все предыдущие варианты, очень высоки.

     Первым из иранских писателей, кто написал об истории любви Лейли и Маджнуна, был Рудаки (860 – 941), которого по происхождению некоторые исследователи считают курдом. Другой этнический курд – Низами Гянджави (1141-1209) был первым поэтом, который оформил разрозненные письменные и фольклорные материалы в стройную поэму (завершена в 1188) на персидском языке.

     Написавший для турецкого двора из-за материальных затруднений Физули вынужден был написать поэму «Лейли и Маджнун» на «староосманском» языке (смесь арабской, персидской, курдской и тюркской языков). Позже свои поэмы «Лейли и Меджнун» напишут другие курдские поэты – Харис Битлиси (XVIII в.) и Махмуд Баязиди (XIX в.).      

       И в курдском народном фольклоре дастан «Лейла и Маджнун» занимает особое место и известные многочисленные ее варианты практически во всех диалектах курдского языка. Только в Национальном Центре рукописей Грузии  хранятся и ждут своего исследователя два варианта поэмы  «Лейли и Меджнун».[25] Поэтому смело можно утверждать, что Физули продолжая и обновляя традиции своих предшественников, создал самобытную поэму, тесно связанную именно с курдским устно-поэтическим творчеством.

     Такое обилие вариантов и литературных отработок нет ни у самих арабов, персов, турков, туркменов и азербайджанских турок. Среди тюркских народов лишь туркменский поэт Андалиб Гариб (1712-80), сохранив основную сюжетную канву первоисточника, придал своему подражанию форму дастана.

     В своих газелях Физули отразил недовольство, переживания и чаяния широких народных масс, претерпевших разорение, гнёт, нищету в результате междоусобных войн и борьбы между турецкими и персидскими феодалами за гегемонию на Ближнем Востоке. Поэт страстно негодовал против непрерывных грабительских опустошающих войн, проклиная их виновников — шахов и султанов («Да прогорит пусть торжество господства»).  

     Именно этот мотив осуждения войн между персами и турецкими султанами прослеживается и в творчестве другого выдающегося курдского поэта, гуманиста и просветителя Ахмаде Хани (XVII в.), по мнению которой от этих войн в первую очередь страдает именно курдский народ. Правдиво и убедительно нарисованы в поэме «Мам у Зин» картины жизни Курдистана того времени. Курдские племена поневоле участвуют в непрестанных военных столкновениях между Турцией и Ираном:

Стали курды мишенью для стрел рока.

Когда море персов

Приходит в волнение,

Курды заливаются кровью.

     Поверхностный анализ творчества Физули указывает на то, что он был хорошо знаком с курдским народным творчеством и создал самобытную поэму, тесно связанную именно с курдским устно-поэтическим творчеством.

К примеру, его аллегория «Сехбет-ул-эсмар (Беседа деревьев)» по построению и стилю изложения практически в точности повторяет «Сказания о месяцах» из езидских священных текстов и преданий, где каждый месяц персонифицирован[26], на что указывал известный русский ученый Е. Э. Бертельс в своей статье «Персонификация месяцев в исламе». Курдский фольклор изобилует аллегориями и кроме «Сказания о месяцах», в курдской среде широко распространено и курдская мифология – Сказание «О споре Земли и Неба».[27]

     В пользу курдской этничности Физули свидетельствует также изобилие курдских слов в его произведениях, что даёт основание утверждать его курдское происхождение[28]^{, [29], [30], [31], [32]}. Академик Н. Я. Марр, касаясь личности Физули, писал: "Среди этих гигантов есть лица из числа курдского происхождения… Турецкий писатель Мухаммед Бен Физули, по характеристике Гибба "Один из сильнейших поэтов", каких производил "Восток, так же курд, именно, азербайджанский курд[33]. . Известный русский востоковед А. Е. Крымский также предположил, чт о Физули был выходцем из курдского племени. М. Бойс, В. Ф. Минорский, Д. Маккензи, Энциклопедия Ислама, Энциклопедичснкий словарь "Лярусс", Советская энциклопедия (Т.5., 1931) также указывают именно на курдскую этничность Физули.

     Как отмечал И. А. Орбели, «растерял своих сынов под обличием иранцев, турок, арабов, армян, растерял сынов, имена которых в качестве имен славных поэтов, музыкантов, полководцев украсили историю народов»[34].

     Но, уже пора из забытья вернуть и выписать эти славные имена в летопись курдского народа, в том числе и имени всемирно известного великого поэта Востока Мухаммеда Физули.