В конце 1837 г. первый секретарь Российской Императорской миссии в Тегеране, после своего возвращения составил несколько аналитических записок по следам своего путешествия. Одной из них была и «Записка о Курдистане», хранящаяся ныне в Архиве Внешней Политики РФ.*1
В ней содержатся ценные сведения о Восточном Курдистане, которые уточняют и детализируют ранее известную дипломатическим кругам информацию об этой территории и ее населении, а так¬же включает новые, ранее неизвестные факты по социальные по социальной истории, географии, религии, хозяйству этого края.
Боде указал на то, что в конце 30-х годов XIX века Восточный Курдистан или Арделан, хотя и имел еще своих наследственных владетелей или Валиев, уже был интегрирован в Иран и был полностью подвластен иранским шахам. Барон Боде указывал на имевший место процесс шиитизации курдов-суннитов. При этом он отмечал, что женитьба Вали Курдистана на дочери Фетх-Али-шаха, шиитке, способствовало усилению распространения шиизма на западе Ирана. Автор придерживается мнения о глубокой религиозности курдов, которая воспитывалась у них с детства. Так, не случайно, описывая город Сене, он отмечает буквально следующее: «… почти в каждом порядочном доме есть мечеть и медресе, в котором Ахунты на деньги хозяина обучают детей грамоте и закону»2. Далее он уточняет взаимоотношение курдов-мусульман с представителями других конфессий, в частности христианских католиков, пишет: «Кроме курдов, здесь живут до 200 семейств жидов и до 50 халдейских семейств или сириян. Последние исповедуют веру католическую и имеют маленькую церковь; они чрезвычайно притесняемы Правительством здешним и народом и умоляли меня, если возможно, исходатайствовать им позволение переселиться в Россию»3.
Следовательно, межконфесси¬ональные противоречия играли не последнюю роль в обществен¬ной жизни тогдашнего Восточного Курдистана.
Боде сообщает некоторые детали истории Вали Курдистана. Согласно мнению барона Боде, Вали вели свое происхождение от султана Юсуфа, известного в истории крестовых походов под именем Саладина или Салахеддина, данное ему мусульманами как знаменитому защитнику их веры.
Этот сюжет в «Записке» Боде переплетается с интереснейшими легендами о потомках этого известного полководца. Один из них, Вали-хан, в период правления Аббас-шаха проживал в Пеленгане. Поначалу Вали-хан верно служил шаху, но затем восстал против него. Коварный Аббас-шах замыслил отомстить непокорному хану. Когда он прибыл в Керманшах, то хитростью вызвал к себе сына Вали-хана – молодого Хан-Ахмед-хана, которого впоследствии заставил жениться на одной из своих дочерей, а в приданое дал ему Курдистан. Хан-Ахмед-хан основал город Гассан-абад. (Развалины Гассан-абада были вид¬ны на горе близ Сене в 1837 г., когда Боде проезжал по этой местности. Во время посещения бароном Боде этого района ему довелось увидеть развалины древнего города в горах.)
Затем Хан-Ахмад-хан переехал на жительство в Сене. К тому времени у него уже было двое детей-близнецов от дочери шаха, которых он отправил к деду, чтобы тот назначил одного из них ему в наследники. Однако Аббас-шах велел выколоть глаза обоим внукам. Узнав о несчастной участи детей, Хан-Ахмед-хан уехал в Гуламбер. А после его смерти Валием был провозглашен его сын от другой жены Суб-хан-Верди-хан, который владел Курдистаном во время правления Надира. Однако Субхан-Верди-хан не пожелал покоряться Надиру и бежал в Константинополь. По возвращении оттуда он скончался в Мосуле. Во время его отсутствия Надир-шах назначил Валием Мустафу-хана, которые вскоре был убит в битве против галышинцев. Его место занял сын Хан-Ахмад-хана Эманулла-хан, который владел Курдистаном 36 лет. Хотя он был жесток и крут нравом, память о нем долго жила среди курдов. Он находился в шахской свите как один из виднейших вельмож страны во время приема шахом в 1817 г. миссии Алексея Петровича Ермолова в Султание. Местопребывание Ва¬ли был город Сене. Эманулла-хан благоустраивал Сене, где построил себе дворец и пятничную ме¬четь. Дворец находился на возвы¬шенности и был обнесен стеной. В нем было несколько красивых по¬коев. К дворцу от реки Сене, находившейся на почтительном расстоянии от дворца, был проложен каменный водопровод, для чего были построены башни. Что касается мечети, то Боде отмечал ее что по своей необычайной красоте она не уступала пятничной мечети в Тегеране4.
Барон Боде указывал на то, что внутрисемейные распри были характерны для семьи Валиев. Так, у Эмануллы-хана было много детей, старшим из которых был Магомед-Гассан-хан. Между ним и отцом разгорелся спор из-за владения поместьем Джованруд. Эманулла-хан собрал вокруг себя непокорных джафов, кочевавших в окрестностях Джованруда, и в стычке у Махеидешта был смертельно ранен. После смерти Эмануллы-хана его наследником стал один из младших его сыновей Хосров-хан, потому что одной из его жен была дочь Фетх-Али-ша-ха. Его назначению способствовал его дядя (брат матери) Мирза Фереджулах, который был избран его визирем. Однако Хосров-хан правил недолго и вскоре умер от избыточного употребления вина (от пьянства). Его малолетний сын (12 лет) Риза-Кули-хан был признан персидским правительством Вали Курдистана, но фактически управление краем находилось в руках Мирзы Фереджулаха, который оставался визирем, и его брата Мирзы-Ходоста, по словам Боде, «людей хитрых и предприимчивых»5. Но подданные их не любили и желали видеть вместо малолетнего правителя его дядю Магомед-Садык-хана (родного брата Магомед-Гасан-хана, который 4 года жил в Теге¬ране, хлопоча о возврате ему имения Джованруд, и получил-таки от шаха фирман о возвращении ему этого поместья. Узнав об этом, визирь и его брат сильно встревожились. Последний собрал войско и выступил в Джо¬ванруд, чтобы не допустить усиления Магомед-Садык-хана, которого поддерживали кочевавшие там племена. В связи с этим несмотря на то, что кочевники-гяшки должны были уже уйти на зимники (поскольку в долинах Джованруда уже выпал снег), они остались для защиты Магомед-Садык-хана. В то же время младший брат Ваил, 9-летний Ахмед-хан, был привезен в Джованруд, где его охранял Мирза-хан с войском. В качестве миротворца в возникших противоречиях выступил правитель Керманшаха Моэ-темид, который и разрешил этот спор.
Все это говорит о том, что важ¬ной социологической характери¬стикой курдов того времени была патронимия. И в то же время внутри одной семьи Вали существовали противоречия и распри, которые приводили к вооруженным стычкам и отражались на политической ситуации этого края.
Автор также описывает генеалогию некоторых курдских правителей, например, Ревандуза, начальника Шахрезура (Сорана) и др.
Касаясь географии Восточно¬го Курдистана, он отмечал особенности его топонимики. Так, например, Загрос, главнейший хребет Курдистана, тянущийся по западной его границе, покрытой вечными снегами, в булуках Бане, Мериван и Хауратан именовался Чехиль-чешме, что означает «хребет сорока рек». Действительно, как отмечает Боде, в его отрогах берут начало многие реки, текущие к северо-востоку и юго-западу. Он уточняет географическое положение этого хребта и пишет: «Неправильно полагают, что хребет Загрос составляет границу между Курдистаном и Солейманею, ибо два булука первого -Бане и Мериван переброшены по ту сторону гор. Хребет этот непрерывной цепью тянется на Юг; переходит в Керманшах и соединяется с горами Лористана. где называется Ку-Кубир (великая гора) и также покрыт снегом. Общее же название его у курдов Шаху или Шах-Ку (Царь гора)… к Западу от Керинда … известен под именем Таги-Геро или Герау; вероятно – «zagri-pilac» – древних»6.
Боде нанес также на карту края новые реки, уточнил направления названия ранее имевшихся рек на наиболее распространенных картах европейских путешественников. Так же, как и в случае с горным хребтом, отдельные части которого имели свои названия, одна и та же река в различных ее течениях именовалась по-разному. При этом Боде уточняет, что «в новейшей карте Аросмита (Аг-rowsmith), которая считается луч¬шей и подробнейшей, часть упомянутых рек вовсе не означена, другие ложно названы и направления их показаны неправильно»7.
Во время своего прохождения по горным тропам Курдистана барон Боде записывал также легенды и притчи, связанные с тем или иным проходом, которые бытовали в то время среди местного населения. Одной из них является тропинка Гусейн-Пири, по которой прошел Надир-шах, когда воевал против Турции. Барон Боде записал буквально следующее: «У крестьянина деревни Махедешт по имени Гусейн-ага, жители Зохаба отняли силой корову, и он отправился в Начальнику той провинции, принадлежавшей Турции, Аблуллах-Паша с просьбою приказать возвратить ему его собственность. – Паша отвечал ему с усмешкою, что отдаст ему корову лишь тогда когда Надир-Шах придет за нею. – Осмеянный и обиженный крестьянин пклялся, что приведет к нему Надира во что бы то ни стало. – В то время Надир шел против Индии; -но ни мысль о далеком странствии, ни издержки, которым он должен был подвергнуться, не удержали Гусейна, он отправился вслед за шахом и догнал его уже на Аттоке. – Представленный Надиру он объявил о причине своего прихода и умолял Шаха отменив поход против Индии, возвратиться вместе с ним и придунить начальника Зохаба возвратить ему потерянную корову; Гусейн вызвался показать Царю кратчайший путь в Зохаб. – Надиру по¬нравилась странная настойчивая просьба крестьянина, но в особенности предприимчивый дух его; может быть и то, что хитрый завоеватель доволен был случаем иметь в запасе предлог для изъявления неудовольствия против Турции; – как бы то ни было он отвечал просителю, что так как он уже так близок к Индии, то стыдно ему возвращаться не покорив ее; но что вслед по успешном окончании начатого дела, и возвращении в Персию, он непременно удовлетворит его просьбу. – Гусейн получив достойное вознаграждение за принятый им труд пустился обратно домой. -По окончании войны в Индии Надир действительно прибыл в Махидешт велел отыскать Гусейн-Пири и поручить быть его проводником. – Из Махидешта он говорят пробрался в Зохаб в одни сутки с 12 тыс. войск (по обыкно¬венной дороге более 16 фарсагов) и заняв его прежде нежели Турецкий Начальник, который поджидал его с войском у прохода Тош-Геро мог опомниться от внезапного появления Надира к нему в тыл. – Корова был возвращена Гусейну»8.
Большой интерес также представляет описание растений, выращиваемых в Восточном Курдистане и используемых в различных видах хозяйственной деятельности. Среди них, например, мазу (род дуба) – чернильные орешки росли преимущественно на восток от гор Загрос, а также в Керманшахе и Зохабе. Все части этого полезного дерева имели свое употребление и шли на продажу. Их свозили со всего края в Соуджбу-лак (Мехабад), откуда отправляли в Тавриз и Тбилиси, а также в Турцию. Одни из сорта использовались для дубления кож, другие применяли в пищу: готовили муку и пекли хлеб или гезенгебиль (род персидского лакомства), приготовляли лекарства от оспы9.
Автор рассказывает также и о животном мире увиденных им районов.
Барон Боде указывает на административное деление края, которое существенно отличалось от представлений европейских путешественников. Он отмечал, что Курдистан разделялся на Султан-Нишины (то есть места, где был начальник или султан). И таковых там тогда было 18. Это весьма важно, поскольку в записках других путешественников и в более поздних трудах не существует единого мнения о численности провинций и административно-территориальных единиц Ирана. В разных частях страны административно-территориальное деле¬ние имело свою специфику. Этот вопрос был урегулирован лишь к 1911 г., когда был обнародован специальный документ об адми¬нистративно-территориальном делении Ирана10.
В целом, «Записка о Курдистане» барона Боде, составленная в конце 1837 г., является интересным и важным источником по новой истории Восточного Курдистана. Содержащаяся в ней ценная информация дает представление об условиях жизни, хозяйственной деятельности, духовности курдского населения этого района, отношений его правителей с правителями Ирана и Турции.
Боде указал на то, что в конце 30-х годов XIX века Восточный Курдистан или Арделан, хотя и имел еще своих наследственных владетелей или Валиев, уже был интегрирован в Иран и был полностью подвластен иранским шахам. Барон Боде указывал на имевший место процесс шиитизации курдов-суннитов. При этом он отмечал, что женитьба Вали Курдистана на дочери Фетх-Али-шаха, шиитке, способствовало усилению распространения шиизма на западе Ирана. Автор придерживается мнения о глубокой религиозности курдов, которая воспитывалась у них с детства. Так, не случайно, описывая город Сене, он отмечает буквально следующее: «… почти в каждом порядочном доме есть мечеть и медресе, в котором Ахунты на деньги хозяина обучают детей грамоте и закону»2. Далее он уточняет взаимоотношение курдов-мусульман с представителями других конфессий, в частности христианских католиков, пишет: «Кроме курдов, здесь живут до 200 семейств жидов и до 50 халдейских семейств или сириян. Последние исповедуют веру католическую и имеют маленькую церковь; они чрезвычайно притесняемы Правительством здешним и народом и умоляли меня, если возможно, исходатайствовать им позволение переселиться в Россию»3.
Следовательно, межконфесси¬ональные противоречия играли не последнюю роль в обществен¬ной жизни тогдашнего Восточного Курдистана.
Боде сообщает некоторые детали истории Вали Курдистана. Согласно мнению барона Боде, Вали вели свое происхождение от султана Юсуфа, известного в истории крестовых походов под именем Саладина или Салахеддина, данное ему мусульманами как знаменитому защитнику их веры.
Этот сюжет в «Записке» Боде переплетается с интереснейшими легендами о потомках этого известного полководца. Один из них, Вали-хан, в период правления Аббас-шаха проживал в Пеленгане. Поначалу Вали-хан верно служил шаху, но затем восстал против него. Коварный Аббас-шах замыслил отомстить непокорному хану. Когда он прибыл в Керманшах, то хитростью вызвал к себе сына Вали-хана – молодого Хан-Ахмед-хана, которого впоследствии заставил жениться на одной из своих дочерей, а в приданое дал ему Курдистан. Хан-Ахмед-хан основал город Гассан-абад. (Развалины Гассан-абада были вид¬ны на горе близ Сене в 1837 г., когда Боде проезжал по этой местности. Во время посещения бароном Боде этого района ему довелось увидеть развалины древнего города в горах.)
Затем Хан-Ахмад-хан переехал на жительство в Сене. К тому времени у него уже было двое детей-близнецов от дочери шаха, которых он отправил к деду, чтобы тот назначил одного из них ему в наследники. Однако Аббас-шах велел выколоть глаза обоим внукам. Узнав о несчастной участи детей, Хан-Ахмед-хан уехал в Гуламбер. А после его смерти Валием был провозглашен его сын от другой жены Суб-хан-Верди-хан, который владел Курдистаном во время правления Надира. Однако Субхан-Верди-хан не пожелал покоряться Надиру и бежал в Константинополь. По возвращении оттуда он скончался в Мосуле. Во время его отсутствия Надир-шах назначил Валием Мустафу-хана, которые вскоре был убит в битве против галышинцев. Его место занял сын Хан-Ахмад-хана Эманулла-хан, который владел Курдистаном 36 лет. Хотя он был жесток и крут нравом, память о нем долго жила среди курдов. Он находился в шахской свите как один из виднейших вельмож страны во время приема шахом в 1817 г. миссии Алексея Петровича Ермолова в Султание. Местопребывание Ва¬ли был город Сене. Эманулла-хан благоустраивал Сене, где построил себе дворец и пятничную ме¬четь. Дворец находился на возвы¬шенности и был обнесен стеной. В нем было несколько красивых по¬коев. К дворцу от реки Сене, находившейся на почтительном расстоянии от дворца, был проложен каменный водопровод, для чего были построены башни. Что касается мечети, то Боде отмечал ее что по своей необычайной красоте она не уступала пятничной мечети в Тегеране4.
Барон Боде указывал на то, что внутрисемейные распри были характерны для семьи Валиев. Так, у Эмануллы-хана было много детей, старшим из которых был Магомед-Гассан-хан. Между ним и отцом разгорелся спор из-за владения поместьем Джованруд. Эманулла-хан собрал вокруг себя непокорных джафов, кочевавших в окрестностях Джованруда, и в стычке у Махеидешта был смертельно ранен. После смерти Эмануллы-хана его наследником стал один из младших его сыновей Хосров-хан, потому что одной из его жен была дочь Фетх-Али-ша-ха. Его назначению способствовал его дядя (брат матери) Мирза Фереджулах, который был избран его визирем. Однако Хосров-хан правил недолго и вскоре умер от избыточного употребления вина (от пьянства). Его малолетний сын (12 лет) Риза-Кули-хан был признан персидским правительством Вали Курдистана, но фактически управление краем находилось в руках Мирзы Фереджулаха, который оставался визирем, и его брата Мирзы-Ходоста, по словам Боде, «людей хитрых и предприимчивых»5. Но подданные их не любили и желали видеть вместо малолетнего правителя его дядю Магомед-Садык-хана (родного брата Магомед-Гасан-хана, который 4 года жил в Теге¬ране, хлопоча о возврате ему имения Джованруд, и получил-таки от шаха фирман о возвращении ему этого поместья. Узнав об этом, визирь и его брат сильно встревожились. Последний собрал войско и выступил в Джо¬ванруд, чтобы не допустить усиления Магомед-Садык-хана, которого поддерживали кочевавшие там племена. В связи с этим несмотря на то, что кочевники-гяшки должны были уже уйти на зимники (поскольку в долинах Джованруда уже выпал снег), они остались для защиты Магомед-Садык-хана. В то же время младший брат Ваил, 9-летний Ахмед-хан, был привезен в Джованруд, где его охранял Мирза-хан с войском. В качестве миротворца в возникших противоречиях выступил правитель Керманшаха Моэ-темид, который и разрешил этот спор.
Все это говорит о том, что важ¬ной социологической характери¬стикой курдов того времени была патронимия. И в то же время внутри одной семьи Вали существовали противоречия и распри, которые приводили к вооруженным стычкам и отражались на политической ситуации этого края.
Автор также описывает генеалогию некоторых курдских правителей, например, Ревандуза, начальника Шахрезура (Сорана) и др.
Касаясь географии Восточно¬го Курдистана, он отмечал особенности его топонимики. Так, например, Загрос, главнейший хребет Курдистана, тянущийся по западной его границе, покрытой вечными снегами, в булуках Бане, Мериван и Хауратан именовался Чехиль-чешме, что означает «хребет сорока рек». Действительно, как отмечает Боде, в его отрогах берут начало многие реки, текущие к северо-востоку и юго-западу. Он уточняет географическое положение этого хребта и пишет: «Неправильно полагают, что хребет Загрос составляет границу между Курдистаном и Солейманею, ибо два булука первого -Бане и Мериван переброшены по ту сторону гор. Хребет этот непрерывной цепью тянется на Юг; переходит в Керманшах и соединяется с горами Лористана. где называется Ку-Кубир (великая гора) и также покрыт снегом. Общее же название его у курдов Шаху или Шах-Ку (Царь гора)… к Западу от Керинда … известен под именем Таги-Геро или Герау; вероятно – «zagri-pilac» – древних»6.
Боде нанес также на карту края новые реки, уточнил направления названия ранее имевшихся рек на наиболее распространенных картах европейских путешественников. Так же, как и в случае с горным хребтом, отдельные части которого имели свои названия, одна и та же река в различных ее течениях именовалась по-разному. При этом Боде уточняет, что «в новейшей карте Аросмита (Аг-rowsmith), которая считается луч¬шей и подробнейшей, часть упомянутых рек вовсе не означена, другие ложно названы и направления их показаны неправильно»7.Во время своего прохождения по горным тропам Курдистана барон Боде записывал также легенды и притчи, связанные с тем или иным проходом, которые бытовали в то время среди местного населения. Одной из них является тропинка Гусейн-Пири, по которой прошел Надир-шах, когда воевал против Турции. Барон Боде записал буквально следующее: «У крестьянина деревни Махедешт по имени Гусейн-ага, жители Зохаба отняли силой корову, и он отправился в Начальнику той провинции, принадлежавшей Турции, Аблуллах-Паша с просьбою приказать возвратить ему его собственность. – Паша отвечал ему с усмешкою, что отдаст ему корову лишь тогда когда Надир-Шах придет за нею. – Осмеянный и обиженный крестьянин пклялся, что приведет к нему Надира во что бы то ни стало. – В то время Надир шел против Индии; -но ни мысль о далеком странствии, ни издержки, которым он должен был подвергнуться, не удержали Гусейна, он отправился вслед за шахом и догнал его уже на Аттоке. – Представленный Надиру он объявил о причине своего прихода и умолял Шаха отменив поход против Индии, возвратиться вместе с ним и придунить начальника Зохаба возвратить ему потерянную корову; Гусейн вызвался показать Царю кратчайший путь в Зохаб. – Надиру по¬нравилась странная настойчивая просьба крестьянина, но в особенности предприимчивый дух его; может быть и то, что хитрый завоеватель доволен был случаем иметь в запасе предлог для изъявления неудовольствия против Турции; – как бы то ни было он отвечал просителю, что так как он уже так близок к Индии, то стыдно ему возвращаться не покорив ее; но что вслед по успешном окончании начатого дела, и возвращении в Персию, он непременно удовлетворит его просьбу. – Гусейн получив достойное вознаграждение за принятый им труд пустился обратно домой. -По окончании войны в Индии Надир действительно прибыл в Махидешт велел отыскать Гусейн-Пири и поручить быть его проводником. – Из Махидешта он говорят пробрался в Зохаб в одни сутки с 12 тыс. войск (по обыкно¬венной дороге более 16 фарсагов) и заняв его прежде нежели Турецкий Начальник, который поджидал его с войском у прохода Тош-Геро мог опомниться от внезапного появления Надира к нему в тыл. – Корова был возвращена Гусейну»8.
Большой интерес также представляет описание растений, выращиваемых в Восточном Курдистане и используемых в различных видах хозяйственной деятельности. Среди них, например, мазу (род дуба) – чернильные орешки росли преимущественно на восток от гор Загрос, а также в Керманшахе и Зохабе. Все части этого полезного дерева имели свое употребление и шли на продажу. Их свозили со всего края в Соуджбу-лак (Мехабад), откуда отправляли в Тавриз и Тбилиси, а также в Турцию. Одни из сорта использовались для дубления кож, другие применяли в пищу: готовили муку и пекли хлеб или гезенгебиль (род персидского лакомства), приготовляли лекарства от оспы9.
Автор рассказывает также и о животном мире увиденных им районов.
Барон Боде указывает на административное деление края, которое существенно отличалось от представлений европейских путешественников. Он отмечал, что Курдистан разделялся на Султан-Нишины (то есть места, где был начальник или султан). И таковых там тогда было 18. Это весьма важно, поскольку в записках других путешественников и в более поздних трудах не существует единого мнения о численности провинций и административно-территориальных единиц Ирана. В разных частях страны административно-территориальное деле¬ние имело свою специфику. Этот вопрос был урегулирован лишь к 1911 г., когда был обнародован специальный документ об адми¬нистративно-территориальном делении Ирана10.
В целом, «Записка о Курдистане» барона Боде, составленная в конце 1837 г., является интересным и важным источником по новой истории Восточного Курдистана. Содержащаяся в ней ценная информация дает представление об условиях жизни, хозяйственной деятельности, духовности курдского населения этого района, отношений его правителей с правителями Ирана и Турции.
Источники:
1. АВП РФ, ф. 144. Персидский стол. Оп. 488, 2302.395.1, № I. Лл. 278-298.
2.Там же. Л. 290 об.
3.Там же. Л. 290.
4.Там же. Л. 290 об.
5.Там же. Л. 289.
6.Там же. Л. 279.
7.Тамже.Лл. 280-281.
8.Тамже.Лл. 278 об., 279, 279 об.
9.Там же. Лл. 282-283 об.
10.Там же. АВП РФ, ф. Персидский стол (основной), оп. 488. Д. 4.750.
О. И. Жигалина
Доктор историеских наук
Доктор историеских наук
Журнал Дружба (Dostani). №9. 2000. Москва. СС. 38-40.