Опубликовано: 10.08.2009 Автор: Admin Комментарии: 0
     ЧАРКАЗЕ PAШ, кандидат филологических наук
 
В предыдущем номере мы обещали в следующих публикациях раскрыть историко-мифотворческую природу феномена НАВРОЗ. По этому аспекту первым ориентиром представляется мифонимия Аждахак (Ажда/h/ак) — персонаж из зороастрийского эпоса. Ономатологическая единица Ажда/h/ак — индоев¬ропейское, более локально — индо¬иранское (арийское) явление, и прежде всего этимологизируется в рамках языкового субстрата данного ареала*. Составные части этой теонимии аж (ажи) и da/h/ак.

     АЖИ — исконно курдский корень. Сводится к форме индоевро¬пейского праязыка eghi и означает "змея", "дракон"*1. В родственных языках (cognate Languages) встречается в видах až (среднеперсидский), ahi (санскрит), yiž (минджани), uži (дневнеславянский), ужъ, užǔ (русский), anguis (латинский) и т.д. В авестийском (мидийский — древнекурдский) зафиксирован в форме aži. В современном курдском языке сохранился в виде zia*2 (aži>az/>zi>zia). Он, как увидим позже, относится только к ритуально-мифологической сфере мироощущения курдов и оз¬начает "дракон", "чудовище". В обиходе употребляется слово "мар" ("змея"), которое происходит от авестийского maizya*3 (т.е. "убийственный", "смертельный").
     Весьма примечательно, что в "Авесте" (священная книга зороастризма, VII-VI вв. до н.э.) со словом aži применяется также эпитет — прозвище visapa*4, которое в отвлеченном лекcическом смысле означает "несуразными размерами и особенно водяной змея"*5, "рыбо огромное", "кит", "дракон", "удав", "чудовище".
     Višapa — тоже сложное слово (композитум). Оно состоит из частей viš ("яд", "отрава") и ар(а) ("вода"). Таким образом, этимологически бу¬дет означать "яд /из/ воды", т.е. "водяной змей". Кажется, этот вариант трактовки является более логичным и более соответствует реалии мифологемы, чем вариант в качестве второго компонента, предлагающий sapa ("сок", "вкус")*6.
     ДАХАК (авест. Dahǎka). В диахроническом смысле это название, особенно в восточной традиции, подвергалось самым разным мифоисторическим и семантико-фонетическим приурочениям. И повод для таких "разночтений" на самом деле лежит в основе праструктурной полисемичности этой мифологемы.
     Это понятие состоит из двух частей — dah + ака /ак/. Dah — в этом корне кодирован весь мифотворческий секрет имени Аждахак (аждаhак). Это своеобразное ядро (и в прямом, и в переносном смысле) по лингвистической терминологии является <aнаграмматической фигурой> (Вяч. Вс. Иванов). Если отдельное слово-корень считать минимальным текстом, то здесь тоже "кеннинг реализуется и в анаграмме"*7. Очевидно, что этимологической фонемой (etymological phonem) показывается d. По отдельным пунктам выделим те фонетико-смысловые ряды, которые в сущности напластованы и будто зашифрованы в корне dah.
     1. Обозначение числительного два (2). Индоевропейская проформа (далее: и. — е.) — duei, dwo, dwōu. В родственных языках встречается в формах: dva, dvau, dvi (санскрит), do (пазендский), dū(персидский), do (белуджский), duvā (осетинский), duo (латинский), два (русский), dāu, dā (древнеирландский) и т.д. В авестийском — dya, в современном курдском — du, dudu (последнее слово требует особого внимания).
     2.Обозначение неба. U. — е. del-, deįa- (deįa, dįa). Из этого корня возникли также следующие ответвления: deieu(o)-, deiuo-, dieu-, diu- и т.д. Рассматриваемый корень означает "осветить", "сверкать"*8. В санскрите встречаются формы dyāus, diwya ("небо", "небесный", "день). В древнеиндийском языке также зафикси¬ровано dyauh ("небо").
     3.Обозначение земли. U.—е. dheu-, dheųa-, dhųēr-, dhwer-. обозначает "двигаться", "находиться в движении", а также "земля", "грунт", "поверхность (земли)". В санскрите засвидетельствована форма dhū ("земля", "пыль", грунт"). Немаловажен тот факт, что дан¬ный корень в родственных U. — е. языках вызвал появление таких смысловых групп, как "…а) движение, ход; б) волнение, возмущение; в) мгла, туман, облако, вода; г) препятствие, расстройство; д) замедление, пауза; е) земля, грунт, поверхность; ж) заблуждение, потерять рассудок; з) слабость, болезненное состояние; и) бурное течение, нападение, борьба и т.д."*9.
     4.Обозначение дня. И. — е. dių-. Означает "день". В этом же смысле встречаются: diasa- (санскрит), diū- (латинский), dini (дневнесла-вянский), день (русский) и т.п.
5.Обозначение бога. И.-е. deiųo-. Буквально означает "светлый". Из этой формы вырастают diųos- ("бог", "небо"), dįēus ("день", "небо"). По значению "Бог" зафиксированы: Deus (латинский), dēvá- (санскрит), doué (бретонский), duy (корнейский), dia (дневнеирландский), di, dįak (армянский) и т.д.
     6.Обозначение дьявола. И.-е. diųo-, dieo-, dųi-. Первоначально означал "небо", "бог". Из этого семантиче¬ского ряда происходит значение "дьявол", "демон". В этом смысле в родственных языках намечаются: deva (санскрит), dēv (среднеперсидский), dēv (персидский), devil (английский) , дьявол (русский), dēv (армянский). В авестийском встречается в форме daēva-, а в современном курдском — dev, dew, dau, dēəa*10.
     7.Обозначение трупа. И.-е. dhui-, dhui-to-, dheų- dhųu-. Означает "смертный", "человек" (в смысле "смертный", "земнородный"*11. По этому же значению в родственных языках констатированы формы: duine (дневнеирландский), dead (английский), di diak (дневнеармянский) и т.д.
     8. Обозначение опекуна (настав¬ника). И.-е. dhei-, dhē-, dhəi. Соотносится со значениями "питающий", "сосать", "дядька", "нянька" и встречается в следующих формах: dháyati (санскрит), dāya (персидский), dayi (афганский), dāi (белуджский), dāyak (среднеперсидский) и т.д. В авестийском — daenu- ("самка"), в современном курдском — dē, dayik ("мать"). Дело в том, что значения "самка", "нянька", "мать" (и вообще атрибутика женского пола) первоначально поровну (особенно в мифологии) приписывались не только женскому, но и мужскому роду. Рассматриваемый корень как раз об этом и свидетельствует*12.
     9.Обозначение дыма. И.-е. dhu. Означает "дуть", "чадить", "курить¬ся" и в смысле "дым" встречается: dhu (санскрит), dud (персидский), dut (белуджский) и т.д. В авестий¬ском — duta, в современном курд¬ском — dū (d).
     10.Обозначение стороны (края). Для этимологии этого слова индоевропеисты пока еще не предлагали соответствующую реконструированную протоформу*13. Но они как-то не за¬метили, что данное значение может возникнуть на основе значения "земля", "грунт", "поверхность" (см. 3-й пункт этой статьи).
     Итак, Т.-е. dheu-, dheųa-… В родственных языках встречается в таких формах и значениях: в дневнеперсидском — dahyu — "страна", "гу¬берния", "провинция", в санскрите — dásyu — "страна", в средне-персидском — dēh- "деревня", в белуджском — dih, dēh, -"страна", "мир" и т.д. В авестийском — dahhyu — "страна", "губерния", в современном курдском — dau, dē — "деревня"*14.
     11. Обозначение огня ("гореть"). И.-е. dheguh-, dhlegh-. В значении "огонь", "гореть" в санскрите зафиксированы формы dah-, dehati, а в литовском — degu. Встречается также в составе слов hurdaha (персидский) и hrdeh (армянский)*15. По всей вероятности, это одно и то же слово (заимствующий язык — армянский).
     Для целостной интерпретации имени Аждаhак (и, конечно, затем мифа о нем) осталось рассмотреть компонет āka (ak). Это — архаический суффикс. И.-е. (e)ko. Встречается во многих индоевропейских, особенно иранских, языках. Этой морфеме присущи также словообразующие и семантико-функциональные особенности, которые, как увидим в дальнейшем, изнутри создают тонкие контекстовые связи между деяниями и именем Аджаhака.
     Кстати, в зороастрийском эпосе (в авестийских текстах) встречается еще один дракон, который называется Aži-srvara>Aži-sruvar ("рогатый змей", ср. курдск. stru — рог).     Но для раскрытия преследуемой нами цели существенными точками опоры выделяются Aži-Dahaka и Aži-višara. Как будет констатировано потом, в средневековой культурно-бытовой традиции и соседних народов по отношению к курдам эти два персонажа и номинально, и функционально воспринимаются контаминационной совокупностью, отчасти даже безоговорочной идентичностью.

*1 Sitrungsberichte der Kais. Akad. der Wissenschabten. Wien, 38, 1929. p. 575—576.
*2 К.К. Курдоев. Курдско-русский словарь. Москва, 1960. с. 807. Не исключается, что с курдск. zia может соотноситься авестийск. zaeša-, по значению "ужасный", "страшный", "отвратительный" (см. Р.Л. Цаболов. Очерк исторической фонетики курдского языка. Москва. 1976. с. 65)
*3 См. Гр. Ачарян. Этимологический коренной словарь армянского языка. Т. 2. Ереван. 1973. С. 239.
*4 Об этом подробно см. An old Zand-Pahlavi glossary. Bombay. 1867. p. 75—76; Ch. Bartholomae. Altiranisches Worterbuch, Strassburg. 1904. P. 1475.
*5 Новый словарь древнеармянского языка, том 1. Венеция, 1837, с. 823.
*6 A.Walde, Vergleiehendes Worterluch der indogermanischen Sprachen, Berlin, 2, 1928, p. 450.
*7 В.В.Иванов. Выделение разных хронологических слоев в древнеармянском и проблема первоначальной структуры текста гимна Ва/х/агну. — ИФЖ. 1983. N 4, с. 41.
*8 См. Э.Б. Агаян. Лексикологические и этимологические исследования. Ереван, 1974, с. 65 (на арм. яз.) Разумеется, обо¬собленный "фонетический" подход к этимологии вовсе не единственный надежный способ. В свое время высказывалось: "Настоящая этимология не имеет ничего общего со звуками. Известны слова одного происхождения, в которых нет ни одной общей буквы и которые отличаются по своему значению, как белое и черное". (М. Multer. Lectors in the science of language. London, 1899, c. 303). Но одновременно "…вряд ли следует признать правомерным исследование этимологии слов только на основе их значения… когда родственными признаются слова с одинаковым значением независимо от их формального состава, иначе говоря, фонетическая сторона реконструкции полностью игнорируется." (М.М. Маковский. Удивительный мир слов и значений. Москва, 1989, с. 18). Тема, видимо, не несет полемический характер, и мы, опираясь на "громадные результаты" (В. Абаев) исследований индоевропеистов, все-таки предпочитаем со всех точек зрения оправдывающий себя фонетико-семантический подход.
*9 Эд. Агаян, там же, с. 67.
*10 Последнее в курдском диалекте заза (см. Malmisanij, Ferhenge dimilki – tirki, Uppsala, 1987. p. 91).
*11 Об этом см. W.Van Brock, Le traitement des nasales voyelles en tokharien. — Zeitschrift fur vergleichende Sprachforschung, 1971, Bd. 85. p. 283.
*12 См. Новый словарь дневнеармянского языка. Т. 1. Венеция. 1836. С. 593. В курдском языке понятие "мать" обозначается словом "мак", которое ныне в курманджийском диалекте употребляется только в ругательствах и по отношению к животным (в смысле "самка"). Слово "дайнк" приобрело значение "мать" на основе смысловой аналогии.
*13 См. Гр. Ачарян. Этимологический коренной словарь армянского языка. Т. 1. Ереван. 1971. С. 647.
*14 И.А.Смирнова, К.Р. Эйюби. Фонетика курдского языка. Диалект мукри. Москва, 1985. С. 308.
*15 Ежемесячный журнал. 1897. С. 248 (на арм. языке).

 
*Мы, конечно, отнюдь не игнорируем принадлежность сюжетноономатической основы этого мотива к общеиндоевропейской мифопоэтической традиции (об этом см. S.Wikander, Dergrishe Mannerbund. Lund. 1938, стр. 100—103; В.Н.Топоров. Авестийский Oraetona и его индоевропейские истоки. — "Annale di Ca Foscari" LVI Venezia, 1977. Но нам кажется, что в ареально-хронологическом аспекте этот замысел сначала был разработан, воплощен и даже варьирован именно в индоиранском периоде, лишь затем переносился и трансформировался даже в ностратической среде (существуют также неиндоевропейские параллели, как убедимся в дальнейшем).

Журнал Курдистан Рапорт. № 2. 1993. Москва. СС.26-27.

0

Оставить комментарий