«Дух человеческий свободен!».
Александра Львовна Толстая
В тот день, когда она появилась на свет, Лев Толстой в первый раз пытался уйти из Ясной Поляны. Он уже был на половине пути в Тулу и вернулся: наступал срок родов жены и должен был появиться на свет его двенадцатый ребёнок.
В письме Александре Андреевне Толстой (1817-1904), двоюродной тётке Льва Николаевича, с 1891 года камер-фрейлине Высочайшего двора, отправленном в Петербург 20 июня 1884 года, Софья Андреевна писала: «Третий день только, как родилась у меня дочь. Мы все решили назвать ее Александрой, конечно, из уважения и любви к вам, на вас чтоб и похожа была, дай Бог».
Александра Андреевна стала крёстной матерью Саши Толстой и относилась к своей крестнице со вниманием и любовью. Пожелание Софьи Андреевны исполнилось: подобно тому, как Александра Андреевна Толстая была в своё время яркой личностью в роду Толстых, ещё более яркой и значительной представительницей рода стала её крестница Саша.
Александра Андреевна первая обратила внимание на одарённость трёхлетней девочки. В письме к её старшей сестре Татьяне она просила уделять Саше больше внимания: «…она недюжинный ребенок. У нее в голове и в глазах сидит целый отец Лев Николаевич».
В детстве её не баловали лаской и нежностью, возможно, из-за сложных отношений отца и матери. Девочка отвечала на это дерзостью, упрямством и непослушанием. Занимались с ней, в основном, гувернантки и старшие сёстры.
Александра Толстая получила прекрасное домашнее образование.
После 16 лет началось сближение Саши с отцом. С тех пор она всю жизнь посвятила ему и его идеалам. Она взяла на себя секретарскую работу, освоила машинопись и стенографию, вела переписку отца. Именно ей завещал отец авторские права на своё литературное наследие, что вызвало общее неудовольствие в семье.
В 1904 году Александра Львовна купила небольшое имение Телятинки, расположенное в полутора верстах от Ясной Поляны.
Александра Толстая, единственная из близких, была посвящена в тайну ухода Льва Николаевича из Ясной Поляны. Она помогала ему в спешных сборах ночью 28 октября 1910 года. Ей же пришлось сообщить матери роковое известие об уходе отца, в результате которого Софья Андреевна пыталась покончить собой. 30 октября Александра Львовна приехала к отцу в Шамордино, чтобы сопровождать его в поездке на юг и уже не расставалась с ним вплоть до его кончины. Семь дней и ночей она провела у постели умирающего отца в Астапове. Обо всём этом она рассказала впоследствии в статье «Об уходе и смерти Л.Н. Толстого», вышедшей в 1928 году.
Александра Львовна вместе с отцом Прежде всего, Александра Львовна поспешила выполнить волю отца, организовав публикацию его неизданных произведений. Книга вышла в свет в 1911 году.
1 августа 1914 года началась война. «Сидеть сложа руки было невыносимо, – вспоминала Александра Львовна свои переживания тех дней, – Уходят один за другим племянники, рабочие; взяли моих рысистых лошадей. Усадьба опустела, все то, что частично заполняло жизнь – хозяйство, организация и работа в кооперативах, – все отошло на задний план».
Когда в одной из газет она прочла о неразберихе, творившейся в отношениях между военным ведомством и Российским Обществом Красного Креста в оказании помощи раненым, у неё зародилась мысль стать сестрой милосердия. Она обладала неплохими познаниями в области медицины.
Александра Толстая прошла курс обучения и медицинской практики в Звенигородском госпитале под руководством доктора Д.В. Никитина, друга семьи Толстых. Получив известие от сестры Татьяны о постигшем её горе – смерти мужа Михаила Сергеевича Сухотина, Александра писала ей из Покровского-Рубцово, где располагался Звенигородский госпиталь, 9 сентября 1914 года: «Сейчас ночь, все спят. Я дежурю одна. Обхожу этих сто страдающих людей, подаю пить, подаю все для их надобностей, покрываю, даю лекарство, и эти сто человек уже не чужие мне. Я каждый день их перевязываю, говорю с ними, знаю, откуда кто, где ранен, как ранен…Многие стремятся обратно в армию…
Сначала я очень боялась операций, даже раз плохо было, а теперь привыкла – я прикомандирована к перевязочной и операционной, Устаю так, что иногда, когда сяду, встаю и иду как разбитая лошадь…Так болят ноги…пока опять не расходишься, а на душе спокойно и хорошо. Танечка, я если мало пишу, то не потому, что не думаю о вас, а потому, что дохнуть некогда».
Александра Львовна успешно сдала экзамены и готовилась к отправке на фронт. Родные и друзья отца, толстовцы, не одобрили её поступка, считая его изменой идеалам Льва Николаевича. Александра Львовна считала иначе.
Во Всероссийском Земском Союзе, куда она обратилась по поводу отправки на фронт, ей предложили место сестры милосердия в 187-ом санитарном поезде, действующим на Северо-Западном фронте. Целый месяц санитарный поезд колесил по дорогам Северо-Западного фронта, то, появляясь в Белостоке, то, следуя вновь на передовые позиции, где нужна была помощь.
187-й санитарный поезд действовал в районе севернее станции Лык, принимая от передовых санитарных отрядов раненых и больных воинов. Бывало, что подбирали бойцов и по дороге, тех, которые сами подходили к железнодорожным путям в надежде на помощь. Приходилось сутками выполнять тяжелую, грязную работу. Санитарный поезд стал для Александры Толстой школой выдержки и сострадания.
Судьба распорядилась так, что продолжать медицинскую службу Александре Львовне пришлось на Кавказе. В конце 1914 года был организован 7-й передовой врачебно-питательный отряд Всероссийского Земского Союза для работы на турецком фронте, с которым Александра Толстая в качестве уполномоченного Земского Союза проделала нелёгкий путь от Тифлиса к подножию Арарата и дальше через Чинчильский перевал в турецкую Армению.
Из Тифилиса Александра писала сестре Татьяне: «Больше половины нашего отряда с Сергеем Глебовым во главе ушла на Карс-Ольты. Там передовые позиции заняты Красным Крестом и городским союзом. Мы же с тремя врачами во главе выбрали направление Эривань-Игдырь у персидской границы. В этом направлении совсем нет помощи и свирепствуют эпидемии: тиф, оспа, а главное, малярия. Проезда туда нет, местами едва-едва пробираются верблюды».
Проделывая длительные переходы в горной местности на лошадях, Александра Львовна с благодарностью вспоминала отца, обучавшего её искусству наездницы с 6 лет.
Первую весточку из Игдыря Александра Толстая послала брату Сергею 20 января 1915 года: «Милый Сережа, Пишу тебе из местечка Игдырь, на границе почти Турции и Персии, расположенного у подножия Арарата. Местечко это сырое, малярийное и такое грязное, что я в своей жизни ничего подобного не видела. Здесь мы разбиваем госпиталь в палатках. Земская больница, в которой мы помещаемся, слишком мала. Здесь хорошая усадьба и двор, в котором мы проводим почти весь день. Когда организуем все здесь – большая часть отряда двинется дальше в Турцию. По всей вероятности откроем госпиталь в турецком городе Каракалис».
Вскоре Александра Львовна была награждена первой Георгиевской медалью. Считая награду незаслуженной, она писала матери 12 февраля 1915 года из Игдыря: «На днях к нашему госпиталю подкатил корпусной командир, вызвали меня, и генерал по распоряжению Великого князя Георгия Михайловича назначил мне Георгиевскую медаль. Сознаюсь тебе, что я была бы счастлива получить медаль за какое-нибудь хорошее дело, но эта медаль, которую я не заслужила, – мне была очень неприятна».
В начале марта Александра пишет матери: «Милая мама, Спасибо тебе и Танечке за письмо, которое я на днях получила. Очень прошу тебя заняться благотворительностью и использовать амбулаторные деньги. У нас много работы, 32 человека больных и раненых, есть тифозные. Через 4 дня уезжает часть отряда, может быть, и я в том числе, в Турцию, в Каракалис. Пришли наши верблюды, автомобили.
Целую всех вас, не забывайте меня. Дочь Саша».
17 марта она послала родным первую весточку из Каракалиса: «Вот я и в Турции и отдалилась еще от всех вас на целых пять дней, которые нам пришлось сюда ехать. От Игдыря до Каракалиса 150 верст по такой дороге, о которой у нас в России и понятия не имеют. Верховые лошади по брюхо в грязи, ехали полдороги верхом, полдороги пешком и в двуколках. Однообразная сырая природа, без леса. Дорога идет то через снеговые еще горы, то через грязные долины.
Все постройки, которые нам встречались, почти разрушены…Скот весь уничтожен, кормов нет, хлеба, топлива – ничего нет. Жители – курды и армяне – дикари, которые живут хуже нашей скотины…В Каракалисе мы живем в палатках, которые отапливаются керосиновой форсункой. Провиант подвозят верблюды и мулы. Госпиталь также в палатках. Есть раненые, которых подвезли после удачного сражения с турками».
Через две недели она писала матери: «Вот уже почти две недели, что я в Турции. Разбились мы здесь снова большим лагерем. В палатках устроили госпиталь на 50 человек, баню, аптеку, перевязочную, столовую, и сами живем девять сестер в одной палатке…На днях поблизости была перестрелка, но, по счастью, убитых и раненых не было. В этом районе наши дела идут великолепно…».
Весной военные действия активизировались, и русские войска на всех участках Кавказского фронта теснили турок, продвигаясь к Эрзеруму. Фронт удалялся от Каракалиса, и работы у сестёр милосердия заметно убавилось.
Александру Львовну отозвали в Игдырь для выполнения очередного задания. Было решено направить её в составе небольшого отряда в город Ван, где недавно вспыхнула армяно-курдская резня. Тысяча двести курдов, чудом уцелевшие во время резни, в основном старики и дети, нашли приют и защиту в американской миссии. Им был необходим санитарный и медицинский уход. Единственный врач-американец Сайм Ярроу не в состоянии был справиться с этой проблемой и обратился за помощью в Игдырьский отряд. Александре Львовне было поручено набрать людей, захватить медикаменты и провиант и отправиться на помощь курдам.
Через неделю от общения с больными помощники Александры Львовны заразились сыпным тифом. Все проблемы, в том числе и уход за больными помощниками, ей пришлось взвалить на свои плечи. Ко всему прочему, заболел и единственный врач американской миссии Сайм Ярроу. Александра Львовна выходила и его.
В августе 1915 года Александре Толстой удалось получить отпуск в Москву. В течение двух месяцев пребывания в Москве она трижды болела. Особенно её беспокоили приступы лихорадки, головные и зубные боли, вынуждавшие её находиться в постели. Измученный и истощённый организм давал о себе знать.
Едва поправившись, А.Л. Толстая получила новое направление на Западный фронт. Её назначили уполномоченной Земского Союза по организации детских приютов. 15 ноября 1915 года Александра Львовна была уже в Минске.
По своей новой должности она интенсивно ездила по обширному району от Минска до Вильно, занимаясь организацией приютов, обеспечивая их надлежащим оборудованием для столовых и школ и укомплектовывая необходимыми кадрами.
В декабре 1915 года она заболела возвратным тифом. После болезни в середине января 1916 года ей удалось на один день вырваться в Москву.
В конце февраля Александра Толстая получила от родных печальное известие о кончине в Петрограде брата Андрея. Тогда же она написала матери: «Хочется написать тебе, что я все эти дни думаю о тебе, о Кате, Машеньке и об Андрюше, которого мы все любили, и который так неожиданно ушел от нас. Ужасно грустно…А мне поручили еще новое дело, к которому думаю немедленно приступить: организацию самостоятельного передового хирургического отряда с палатками и транспортом для раненых. Работать с утра и до ночи, чтобы ни о чем не думать, не останавливаться ни на чем, – единственно возможное для меня теперь состояние. Очень уж тяжело стало на свете жить…».
И хотя здоровье её оставляло желать лучшего, Александра Львовна активно взялась за формирование летучего отряда. В короткий срок ей удалось достать 125 лошадей, 30 двуколок, приспособленных для перевозки раненых, 16 повозок, походную кухню и прочее снаряжение.
Дела по организации столовых в детских приютах она передала жене брата Ильи – Софье Николаевне Толстой.
В середине мая санитарный транспорт двинулся в сторону фронта. Перед отъездом Александра Львовна сообщила в Ясную Поляну: «Сейчас еду на фронт. Устраиваю отряд и госпиталь на 400 коек. Очень, очень занята. Пиши Молодечно. 8-й санитарный транспорт Земсоюза».
В начале июня 8-й санитарный транспорт из Молодечно выдвинулся на передовую в расположение 64-й пехотной дивизии, где и развернули госпиталь.
На передовой было опасно, госпиталь, несмотря на флаг Красного Креста, подвергался бомбёжкам с аэропланов. Впоследствии Александра Львовна писала в своей книге «Дочь»: «Помню одну ночь. Я собиралась идти спать. И вдруг знакомый шум аэропланов ближе, ближе. Где-то разорвалась бомба, другая. В одном белье разутые, взлохмаченные санитары, побросав больных, бежали в блиндаж…
– Куда?! – заорала я не своим голосом. – Больных бросать? Обратно! Под ружье, мерзавцы!.. – не помню, что я еще кричала».
В середине июня Александра Львовна писала родным: «Завтра выдвигаю перевязочный отряд с транспортом вперед на две версты от немцев, будем помещаться в блиндажах, под землей.
…Команда 150 человек, персонала 25, и все это надо держать в руках, направлять, мирить…
150 лошадей, коровы, 60 повозок. Интересно творить, создавать новые и новые дела, выдвигаться вперед, помогая больным и раненым.
…Настроение в войсках прекрасное, и я твердо верю, что немцам скоро конец».
Вскоре расположения 64-й дивизии были подвергнуты газовой атаке. В этот день погибло 2000 человек. Александра Львовна в конце июня писала об этой трагедии сестре: «Собирали их возле окопов, на дорогах – везде. Многие задыхались, хрипели, прося о помощи, и…тут же умирали. Весь день работали. Больные лежали не только в палатках, но и во дворе – все было заполнено. В следующую ночь бой продолжился. И так работали четыре дня без сна, без отдыха. Я не могла без умиления смотреть на самоотверженную работу врачей, фельдшериц, сестер».
В начале июля Александру Толстую вызвали в Москву во Всероссийский Земской Союз для представления отчёта о проделанной работе. Против своей воли она вынуждена была задержаться в Москве из-за очередного приступа малярии. Не дождавшись окончательного выздоровления, Александра Львовна выехала в Минск, где снова слегла от малярии. Выздоровев, она опять колесила по заданию Земсоюза между Минском и Залесьем.
В сентябре 1916 года Александра Львовна Толстая была удостоена второй Георгиевской медали. В своих воспоминаниях она так описывает это событие: «Я выскочила и побежала к небольшой группе людей, окружавших приехавших, по-видимому, важных военных. Это был генерал-адъютант Государя князь Юсупов, граф Сумароков-Эльстон. Я остановилась перед этими важными персонами в полном смущении: зачем приехали эти люди? Что им нужно? И что мне делать? Если бы мы находились в тылу, в светской гостиной, я бы не растерялась, подошла бы к генералу и попросту поздоровалась бы с ним. А здесь, на фронте, все делалось по-военному». Согласно воспоминаниям Александры Львовны, генерал подошёл к ней, похвалил и поблагодарил отряд за самоотверженную работу во время газовой атаки по спасению отравленных газами воинов, справился о положении дел и «наградил именем Его Величества Государя Императора Георгиевскими медалями разных степеней доктора, одну сестру, двух солдат и меня».
Об этом знаменательном событии Александра Львовна не сообщила никому, даже родной сестре.
В октябре отряд Толстой был практически уничтожен вражеской бомбой. Сама она была в это время в дороге. Александра Львовна с присущим ей мужеством перенесла и эту трагедию.
Она вновь взялась за организацию санитарных отрядов, вновь взвалила на свои плечи тяжёлый труд: поездки в Минск, Молодечно и Сморгонь, добывание оборудования для кабинетов, прачечных, бань, дезинфекционных камер, а также двуколок, повозок, лошадей, не говоря о людях.
10 декабря 1916 года она пишет сестре Татьяне: «За последнее время совсем не пишу вам. Не было времени. За месяц отряд оправился от того удара, который судьба нанесла ему в Залесье, и разросся еще больше, стал еще лучше. Из одного отряда выросло два, так называемая летучка и база, которая снабжает эти отряды фуражом и провиантом и ведет всю канцелярию. В каждом отряде свой лазарет, амбулатория, перевязочная, зубоврачебный кабинет, прачечная, баня, дезинфекционная камера и 30 двуколок со 125 лошадьми для перевозки раненых.
Каждая летучка приписана к дивизии, находится в ее распоряжении, составляет ее часть…
Живут и больные и мы в землянках, халупах и шатрах. Я же живу нигде – и везде. Появляюсь то тут, то там, стараюсь поддерживать настроение, навести порядок, подобрать команду.
В одной из летучек живу в землянке, где не могу выпрямиться во весь рост. Сначала было сыро, а теперь обсохло и стало даже уютно».
В середине января 1917 года Александру Львовну ждали в Москве, вместо этого она очутилась в минском хирургическом лазарете, где её в феврале прооперировали по поводу воспаления ноги.
25 февраля Александра Толстая писала из лазарета сестре Татьяне: «…когда живешь так, как мы теперь – в халупах и землянках, где мерзнет вода, видишь, как много лишнего, ненужного мы заводим. Потребности как резина – стягиваются и растягиваются. Промерзнув так, как мы промерзали эту зиму, кажется, что если было бы тепло и чисто, то больше ничего не нужно».
А в это время в России произошла февральская революция. Много лет спустя, Александра Львовна, вспоминая об этих событиях, напишет в своих мемуарах: «Я лежала в минском госпитале, мне только что сделали операцию. К пиэмии прибавилась тропическая лихорадка, которую я подхватила, работая на турецком фронте. В голове было мутно от очень высокой температуры. Но болезнь не волновала меня. Революция? Что-то будет?..Мой любимый доктор, пожилой благообразный еврей, вошел в комнату, сел у кровати и взял мой пульс.
– Скажите, доктор, как дела?
– Хорошо, рана скоро заживет. Высокая температура от малярии.
– Я не об этом…Я о революции, что происходит? Есть ли какие-нибудь перемены?
– Да, Великий князь Михаил Александрович отрекся от престола.
– Боже мой!..Значит…пропала Россия…
– Да. Пропала Россия! – печально повторил доктор и вышел из комнаты».
После февральской революции в результате агитации большевиков в русской армии началось разложение и дезертирство. Александра Львовна понимала, что находиться в такой армии становится опасно. Решиться самовольно оставить свой пост, как это делали другие, и вернуться в Москву она не могла. Александра Толстая продолжала работать, ожидая подходящего случая, чтобы покинуть отряд. Наконец нашёлся желающий принять на себя руководство отрядом и она, передав дела, вернулась в Москву.
В Москве она тяготилась отсутствием работы, но, в конце концов, нашла себе достойное дело.
В Петрограде при участии известного в России юриста А.Ф. Кони, академиков В.И. Срезневского и А.И. Шахматова, писателя А.М. Хирьякова и других было организовано общество изучения и распространения наследия Л.Н. Толстого. Это общество получило юридический статус общественной организации, которая затем переоформилась в Кооперативное товарищество. Были найдены незначительные средства, позволившие небольшой группе лиц начать работу в Румянцевском музее по толстовскому наследию.
Несмотря на голод и холод, Александра Львовна, привлечённая к этой работе, так увлеклась, что, казалось, ничего не замечала вокруг. Ей помогал её брат Сергей Львович. Вместе они разбирали рукописи и дневники отца. Потерявшая было интерес к жизни Софья Андреевна тоже воспряла духом.
Новая власть задумала постройку школы в Ясной Поляне, и Александра Толстая стала туда часто наведываться, взяв этот вопрос под свой контроль. Чтобы навести порядок в усадьбе и оградить её от чуждых людей, Александра Львовна обратилась к наркому просвещения Луначарскому. 27 мая 1919 года Народный комиссариат просвещения выдал ей Охранную грамоту, в которой удостоверялось, что усадьба и все находящиеся в доме Толстого вещи, имеющие «исключительную культурно-историческую ценность и являющиеся национальным достоянием, находятся под охраной государства».
В апреле 1919 года представителями оппозиции была создана организация Тактический центр, целью которой было восстановление государственного единства России и смена формы правления. Александра Львовна, не довольная новой властью, предоставляла для собраний Тактического центра свою московскую квартиру.
31 мая 1919 года Ленин, опасаясь нарастания народных волнений в связи с активизацией белогвардейцев, выступил с призывом подняться на борьбу со шпионами и белогвардейскими предателями. Активизировалась деятельность чекистов в Москве, начались аресты. В середине июля 1919 года арестовали и Александру Львовну, но из-за отсутствия доказательств её причастности к контрреволюционной деятельности Толстую освободили. Вскоре её арестовали повторно и вновь освободили под подписку о невыезде.
В ноябре 1919 года Софья Андреевна скончалась от воспаления лёгких. Похоронили её в ограде церковного прихода в Кочетах, бывшем имении Татьяны Львовны, рядом с могилой дочери Маши.
29 марта 1920 года Александру Толстую арестовали в третий раз. Учитывая показания членов Тактического центра, она вынуждена была признать факт собрания у неё на квартире. В её защиту выступило Толстовское общество. Опасаясь пристального внимания общественности, власти приняли решение освободить Толстую до суда. В мае она оказалась на свободе. В своих воспоминаниях Александра Львовна писала: «Перед тем, как выйти из камеры, я по всей стене громадными буквами написала: «Дух человеческий свободен! Его нельзя ограничить ничем: ни стенами, ни решетками!»
Дело Тактического центра рассматривалось Верховным революционным трибуналом под председательством И.К. Ксенофонтова с 16-го по 20 августа 1920 года. Главным обвинителем на процессе выступал Крыленко. Заседание суда проходило в Политехническом музее. По Александре Львовне Толстой Верховный революционный трибунал постановил: «Заключить в концентрационный лагерь на три года». Два вооружённых чекиста проводили Александру Толстую через всю Москву в Новоспасский монастырь – место её заключения. Там её навестил американский врач Сайм Ярроу, пытаясь хоть чем-то помочь своей спасительнице.
За Александру Толстую вступилась Александра Коллонтай, которая написала ходатайство во ВЦИК о досрочном освобождении Толстой из лагеря. В феврале 1921 года Александра Львовна вышла на свободу.
В Москве Александра Толстая пробыла недолго. После встречи с Калининым её назначили «комиссаром-хранителем» музея-усадьбы «Ясная Поляна», где она должна была заняться созданием культурно-просветительного центра с библиотекой и школой, организовывать чтение лекций, спектакли и экскурсии. В 1921 году музей посетили более 3000 человек.
Александра Львовна помогала Екатерине Павловне Пешковой в работе правозащитной организации, именуемой «Помполит», которую Пешкова возглавила осенью 1922 года.
В 1925 году покинула Россию Татьяна Львовна с дочерью Таней. Они поселились в Риме, где Таня удачно вышла замуж за итальянца, преуспевающего адвоката Леонардо Альбертини. Ещё раньше эмигрировал в Америку брат Илья.
Александра Львовна, устав от борьбы с местными властями за сохранение в Ясной Поляне нравственного духа, который проповедовал её отец, также всё чаще задумывалась об эмиграции.
С 1925 года шла напряжённая подготовка к столетнему юбилею Л.Н. Толстого (1928 г.). К юбилею во флигеле Кузминских открылась первая выставка – «Толстой в Ясной Поляне», начали выходить тома 90-томного собрания сочинений Л.Н. Толстого, открылась школа имени Л.Н. Толстого в Ясной Поляне. Александра Львовна сыграла огромную роль в создании музея и его развитии в 1920-е годы. С 1925 года она становится директором музея Л.Н. Толстого в Москве.
Поняв, что более работать в среде воинствующего атеизма и правового беспредела она не может, Александра Толстая приняла окончательное решение об эмиграции. Она обратилась в наркомат просвещения с просьбой командировать её в Японию под предлогом ознакомления с японскими методами преподавания и чтения цикла лекций об отце. Ей несколько раз отказывали в выдаче заграничного паспорта. В конце лета 1929 года она получила приглашение посетить Японию для чтения лекций об отце, после чего побывала у наркома просвещения Луначарского и добилась, наконец, разрешения на выезд. Ничего, кроме необходимых рукописей, книг и конспекта лекций, взять не разрешили. Осенью 1929 года Александра Львовна прибыла в Страну восходящего солнца.
В Японии хорошо знали и чтили Льва Толстого. Начался настоящий лекционный бум, посвящённый великому писателю. Однако постепенно он спал, гонорары за лекции снизились, и Александра Львовна попала в затруднительное материальное положение.
Командировка Александры Толстой растянулась на 20 месяцев. Её долгое пребывание в Японии встревожило кремлёвские власти. Из Токио пришло письмо от генерального консула СССР, предписывающее Александре Львовне явиться в советское консульство по вопросу её пребывания за границей. В ответ на это письмо Александра Толстая обратилась в народный комиссариат просвещения с заявлением об отказе вернуться на родину, мотивируя это тем, что все толстовские учреждения, в том числе и музей-усадьба «Ясная Поляна», используются советскими властями в антирелигиозной пропаганде, противоречащей сути учения её отца. Так она стала политическим эмигрантом.
Перебравшись из Японии в Соединённые Штаты, Александра Львовна читала лекции об отце в различных городах, получая весьма скудные гонорары. Помимо чтения лекций она выступала в прессе с протестами против репрессий большевиков, против гонений на церковь, преследования инакомыслия, в защиту общечеловеческих нравственных принципов. Её политическую деятельность не разделяли многие её близкие, в том числе и старшая сестра Татьяна.
Семья Ярроу помогла Александре Толстой приобрести маленькую ферму в штате Коннектикут, где началась её новая трудовая жизнь. Вместе с ней на ферме поселилась её приятельница Ольга Александровна Христианович, учительница яснополянской школы, последовавшая вместе с дочерью за Александрой Львовной сначала в Японию, а затем в США.
Трудовая жизнь на ферме отнимала много сил, тем не менее, Александра Толстая продолжала чтение лекций и литературную деятельность.
Вскоре у неё на руках от рака скончался брат Илья. А на ферме случилось наводнение, принесшее большие убытки хозяйству. Александра Львовна мечтала осуществить поездку в Европу, но материальная нужда не давала ей такой возможности. «Если бы у меня было 300 долларов…я поехала бы в Италию проститься с сестрой, может быть, навсегда», – вспоминала она.
В конце 1930-х гг. в Америку приехала фронтовая подруга Александры Толстой Татьяна Александровна Шауфус. У них родилась мысль создать Комитет помощи русским беженцам.
В своей книге «Дочь» Александра Львовна вспоминала: «В 1939 году, ранней весной на квартире последнего русского посла Бориса Александровича Бахметьева было созвано первое организационное собрание в составе Б.А. Бахметьева, Б.В. Сергиевского, С.В. Рахманинова, гр. С.В. Паниной, друга бывшего президента Гувера доктора Колтона, профессора М.А. Ростовцева, присяжного поверенного Гревса, Т.А. Шауфус и меня.
В память моего отца Л.Н. Толстого решено назвать комитет Толстовским фондом, и он был зарегистрирован в нью-йоркском штате 15 апреля 1939 года. В моей жизни начался новый, очень важный этап».
Вскоре разразилась Вторая мировая война. На протяжении всех лет войны Толстовский фонд, главой которого стала А.Л. Толстая, осуществлял помощь прибывающим в США эмигрантам, русским военнопленным и беженцам из других стран, попавших под коммунистическое ярмо, – из Польши, Югославии, Венгрии, Чехословакии.
Среди прочих, Александра Львовна выхлопотала в 1940 г. американскую визу и для писателя Владимира Набокова. «Другим русским выезд из Франции был очень труден, – вспоминал он, – да и я вряд ли выехал бы без помощи любезной гр. А.Л. Толстой. Самое большое затруднение – с получением визы. Но, если виза получена, французы выпускают без всяких задержек».
Надо заметить, что Набоков весьма своеобразно отблагодарил Александру Львовну за её помощь. Когда в 1942 году в нью-йоркском «Новом журнале» началась публикация её романа «Предрассветный туман», Набоков, печатавшийся в этом же журнале, поставил главному редактору ультиматум – или госпожа Толстая или я. Продолжения публикации романа Толстой не последовало, и полный текст его не известен.
В 1941 году Александра Львовна приняла американское гражданство. В мае 1945 года, в связи с окончанием Второй мировой войны, в Европе развернулась массовая репатриация в СССР военнопленных и гражданских лиц (советских подданных), продолжавшаяся до 1 января 1952 года. Исключение касалось только жителей территорий, вошедших в состав СССР в 1939-1940 годах.
Судьба репатриантов на родине была трагичной – расстрелы, лагеря, ссылки, принудительный труд, лишения или ограничения прав и свобод. Огромную роль в спасении репатриантов сыграл Толстовский фонд.
Из Нью-Йорка в Мюнхен для защиты русских беженцев была направлена ближайшая помощница Александры Толстой Татьяна Шауфус, возглавлявшая в те годы иммиграционный отдел Американского комитета помощи беженцам. 22 сентября 1947 года она открыла Европейский офис Толстовского фонда в Мюнхене. Тогда, в общей сложности, благодаря усилиям Фонда, из лагерей было спасено около 13 000 русских. Всего же с мая 1947 г. по 1952 г. из западных зон Германии и Австрии было вывезено в США, Канаду, Англию, Бельгию, Францию, Бразилию и др. страны более 213 000 человек.
Когда в Нью-Йорке летом 1948 года разразилась очередная человеческая трагедия, Александра Толстая, не раздумывая, встала на защиту своей соотечественницы – гражданки Оксаны Косьенкиной, находящейся в США в командировке. Косьенкина преподавала английский язык в техникуме для советских торговых представителей и сотрудников консульства. Решив остаться в Америке, она обратилась в Толстовский центр, прося о политическом убежище и приюте.
Угрозами и шантажом Косьенкину заманили в советское консульство, где во время беседы с консулом она выбросилась из окна с третьего этажа. Получившую увечья женщину полиция отправила в клинику. Александра Львовна выступила с призывом не выдавать Оксану Косьенкину советским властям.
Тут же последовала реакция в СССР. В центральной прессе появились многочисленные статьи, «изобличающие» Александру Толстую в шпионаже против СССР.
Один из племянников Александры Львовны, Сергей Михайлович Толстой, эмигрировавший во Францию, в своей книге «Дети Толстого» писал об этом: «Ее племянники, оставшиеся в России, под принуждением подписали “Протест членов семьи Л.Н. Толстого против шпионской деятельности изменницы Родины А. Толстой в Америке”. Это ”письмо в редакцию”, составленное в лучших традициях деревянного казенного языка, было опубликовано в “Правде” 21 сентября 1948 года. Письмо призывало “всех честных людей” заклеймить позором тех, “кто пытается именем великого русского писателя и патриота прикрыть грязные, шпионские, человеконенавистнические дела, направленные против мира, прогресса и свободы. Имя Льва Толстого не может стоять рядом с именами фашистских подонков, американских гангстеров, линчевателей негров, убийц, душителей демократии, врагов свободолюбивых народов”».
Под различными предлогами это письмо не подписали Анна Ильинична и Сергей Сергеевич Толстые.
Более 50 лет сотрудникам Толстовского фонда не разрешалось работать в России. Официально А.Л. Толстая была реабилитирована лишь в 1994 году.
Более 50 лет сотрудникам Толстовского фонда не разрешалось работать в России. Официально А.Л. Толстая была реабилитирована лишь в 1994 году.
Александра Львовна, невзирая ни на что, продолжала заниматься правозащитной деятельностью и литературными трудами. За три года до смерти сестры Татьяны Александра в 1947 году написала ей: «Как обидно, что мы в старости не можем поговорить, многое было бы так понятно, и сразу бы нашли общий язык…Живу я так: встаю в шесть часов утра – пишу, в 8.30 еду на машине в Нью-Йорк. Здесь работаю до восьми вечера, иногда до 12 ночи. И так пять дней. Два дня работаю на ферме. Личной жизни, кроме писания, – нет. Ну и не надо…Ведь мне будет 63 года – старушка».
В 1953 году в Нью-Йорке вышла в свет её книга «Отец. Жизнь Льва Толстого». В 1965-ом в Вашингтоне – «Проблески во тьме».
В 1970 году закончилось строительство комфортабельного комплекса для престарелых на территории Толстовского центра, в котором Александра Львовна принимала самое деятельное участие. К этому времени Толстовский фонд уже насчитывал массу отделений в Европе и Южной Америке.
В 1974 году Толстые собрались в Нью-Йорке на празднование 90-летнего юбилея Александры Львовны. По возвращении с семейного торжества С.М. Толстой писал из Парижа, что Александра Львовна в её 90 лет «в светлом уме, очень мягка и добра; ей трудно ходить, но она много работает и продолжает писать, последние ее мелкие рассказы прелестны».
9 июня 1979 года русские американцы чествовали А.Л. Толстую в связи с присвоением ей звания лауреата Русско-Американской Палаты Славы. Эта палата, основанная в США, предназначалась для чествования выдающихся американских граждан русского происхождения за их вклад в науку, технику, искусство, общественную и духовную жизнь Соединённых Штатов Америки.
В тот памятный июньский день более 200 членов конгресса и гостей съехалось в Толстовский центр, расположенный в Вали Коттедж, чтобы принести свои поздравления новому лауреату – Александре Львовне Толстой. Болезнь не позволила ей присутствовать на собственном торжестве.
За несколько месяцев до кончины тяжелобольная Александра Львовна увидела вышедшую в свет свою последнюю книгу «Дочь».
Умерла Александра Толстая 26 сентября 1979 года, спустя несколько месяцев после своего 95-летия. Похоронили её на кладбище Новодевеевского монастыря в Спринг Вали, штат Нью-Йорк.
Удивительно мужественная женщина, Александра Львовна Толстая, всю свою жизнь посвятила защите обездоленных. Её благотворительная деятельность получила признание во всём мире. Сохраним же в памяти и мы светлый образ нашей соотечественницы.
Список использованной литературы:
1. Ю. Хечинов. Крутые дороги Александры Толстой. М, 1996
2. Т. Ульянкина Роль Толстовского фонда (США) в спасении русских ученых-эмигрантов от репатриации в послевоенной Европе (1944-1952 гг.)
3. Н. Азарова. Деятель по страсти.
http://lida.deil.ru/marina/stat9.htm