Опубликовано: 10.06.2008 Автор: Admin Комментарии: 0

Маевский Владимир Феофилович

(Вице-консул России в различных городах Восточной части Турции на рубеже 19 – 20
веков).

ВЕСЬМА СЕКРЕТНО

Армяно-татарская смута на Кавказе как один из фазисов Армянского вопроса

Типография Штаба Кавказского Военного Округа. г. Тифлис. 1915.

III

 

      И я невольно переношусь к той эпохе, когда Дашнакцутюн и ему подобные общества, под влиянием тяготевшего над ними гипноза Англии, усердно заливали кровью своих-же собственных собратьев несколько вилайетов Азиатской Турции. Нет слов, что английский гипноз действует прямо-таки одуряющее, в особенности в тех случаях, когда он сопровождается, так сказать, осязательной ее поддержкой. Я не буду останавливаться над этим, дабы не удлинять своего очерка. Могу лишь сказать, что именно в эту эпоху (1895 – 1897) мне пришлось почти беспрерывно кружиться по Ванскому, Битлисскому, Эрзерумскому и, отчасти, Диярбекирскому и Мосульскому вилайетами. И пришлось наблюдать действительно нечто неописуемое, что может быть выше любви к родине?… но в какую форму она здесь вылилась? На моих глазах разыгрывалась грандиозная трагедия под заглавием «Надо пролить кровь! и армяне получат все желаемое». – Армянский язык для меня не знаком, но эту фразу мне пришлось слышать от моего переводчика десятки раз, и она обошла самые отдаленные уголки Азиатской Турции. Могу свидетельствовать, что на поприще этого пролития армянской крови, тайные армянские организации (служившие идее создания возможно большей смуты, на возможно большем пространстве), проявили столько бесчеловечности и жестокосердечия по отношению своих-же братьев – армян, что приходилось прямо сомневаться в существовании у них каких-бы то ни было человеческих чувств вообще.
       По словам Хатисова, общество Дашнакцутюн и ему подобные народились в турецкой Армении «для борьбы за права человеческого существования армян, стонущих под гнетом невыносимо тяжелого турецкого режима». Вот уже поистине можно сказать: какое вопиющее извращение «беспощадной истины» В действительности было как раз наоборот! Там, где появлялись деятели Дашнакцутюна и ему подобных организаций и где ими искусственно создавались кровавые столкновения (совершенно по типу Бакинских, Шушинских, Нахичеванских и пр.), там именно армяне лишались всякого «Федаи», в пределах Азиатской Турции, армянам здесь жилось не хуже чем их собратьям Закавказья. Проезжая летом 1895 года по Эрзерумскому и Ванскому вилайету, я видел на своем пути еще не разоренные армянские селения и мог судить о материальных достатках турецких армян, достатках, коим могли бы позавидовать многие армяне Закавказья. Увы! Через год те же селения были почти неузнаваемы!.. Благодаря чему?.. Исключительно благодаря деятельности общества Дашнакцутюн и им подобных, так усердно работавших над искусственным созданием антиармянского движения курдов, как предлог для вмешательства в дела Турции европейских держав. В течение 10 – 12 лет после нашей войны 1877/8 годов с Турцией, здесь все обстояло, более или менее, благополучно, и армянского вопроса еще не существовало. Армяне, турки и курды жили и вместе и отдельными группами, и между ними не происходило никаких серьезных недоразумений. Правда, под управлением турецкой администрации страна не прогрессировала; но жаловаться не «отсутствие прав человеческого существования» ни одна из христианских народностей не могла!.. Для примера можно указать, хотя-бы на греков. Хотя они до мозга своих костей пропитаны ненавистью к туркам, тем не менее, они живут с ними до сих пор вполне благополучно, несмотря даже на открытое столкновение Греции с Турцией в 1897 году, а затем 1912 году.
       Армяне находились в совершенно тождественных условиях. Мусульмане не питали к ним никаких враждебных чувств. Многие районы Турции находились почти в полной экономической от них зависимости, а вся домашняя прислуга, сколько-нибудь зажиточных турок, почти всегда состояла исключительно из армян.
       Но вот в начале 1890 годов, среди различных областей Турции, населенных армянами, стали вдруг, то здесь, то там, появляться различные армянские агитаторы, напичканные в Лондоне самыми фантастическими идеями. Как это случилось – лучше всего можно видеть из донесения французского посланника, в Константинополе, Камбона.
       Я придаю весьма серьезное значение наблюдениям этого опытного дипломата, внимательно следящего за всем происходящим на Ближнем Востоке в тот период, когда Франция еще не подпала, в свою очередь, под английский гипноз. Я не стану приводить здесь полностью его донесения* (Livre Jaune – Affaires Armeniennes 1893 – 1897, page 11), отмечу лишь несколько более необходимых для меня строчек; вот они: «В Лондоне армяне нашли лучший прием. Кабинет Гладстона собрал недовольных, сгруппировал, дисциплинировал и обещал им свою поддержку. С этого времени комитет пропаганды утвердился в Лондоне и получал здесь соответствующие внушения.** (К этому могу добавить из своих личных наблюдений, что в период смуты 1895 – 96 гг. английские консула в Азиатской Турции обнаруживали свою большую осведомленность (а следовательно и причастность) о всем, не только происходящем, но и долженствующем произойти в тех или других вилайетах, населенных армянами).
       В массу армянского населения необходимо было внедрить две весьма простых идей: идею национальности и идею свободы. Таким образом, в течение нескольких лет, тайные общества распространяются по всей Армении». Дело пропаганды стало исподволь развиваться. Подавить его турецкая администрация оказалась бессильной. Обыски, аресты ни к чему не приводили; смута росла и, наконец, разразилась хорошо всем известные события в Сасуне (в горах Тавра, южнее Муша). Эта область, населенная наполовину курдами, наполовину армянами, принадлежала к числу таких районов, где турецкая администрация существовала лишь номинально; здесь курды и армяне издавна отстаивали совместно свое независимое существование, и согласие между ними до 1893 г. не нарушалось. По этому поводу, в коллективном рапорте европейских делегатов, состоявших при комиссии, назначенной для расследования Сасунских событий, упоминается, между прочим, о весьма назидательном показании одного из допрошенных Сасунских армян. По словам этого последнего, до появления в Сасуне Дамадияна (1893), а затем Бояджиана – он же Мурад (1894) – «армяне и курды Сасуна жили вполне согласно, как братья воды и земли». И наверное могли жить так еще десятки лет до мирного наступления для них новой эпохи. Но, к их несчастью, именно этот район армянские тайные организации избрали для пробы своей политической агитации. Эта проба удалась вполне. В августе 1894 г. здесь вдруг происходит вооруженное столкновение армян, сперва с курдами, а затем с появившимися к ним на помощь турецкими войсками. Это искусственно созданное кровопролитие было раздуто затем до необычайных размеров и послужило, между прочим, предлогом для вмешательства в дела Турции иностранных держав. Такого рода обстоятельство, как нельзя лучше, подогрело революционную деятельность армян и, год спустя, когда зашла речь о преобразованиях на особом положении шести вилайетов Азиатской Турции, армянские агитаторы, начиная с сентября 1893 года, создали целые десятки подобных же Сасунов. В это время провокаторская деятельность Дашнакцутюна (и ему подобных организаций), на поприще озлобления турок и курдов против армян, вызвала такое антиармянское движение со стороны мусульман, которого «джан-федаи» – может быть и не ожидали. На их глазах гибли тысячи жизней, опустошались сотни деревень!.. Повсюду раздавались стоны и вопли поистине несчастного в эту эпоху, армянского населения, не знавшего где и у кого искать покровительства и защиты. Но Дашнакцутюн и прочие организации не обращали на это никакого внимания. Их не смущало ничто. Не смущало даже то обстоятельство, что европейские державы, к началу 1896 года, стали заметно убавлять количество своей энергии к вмешательству в армянские дела.
       Видимо, что в эту эпоху все главари армянского движения продолжали находиться под одуревающим влиянием охватившего их гипноза, при наличности которого человек лишается способности логического мышления, а отсюда следовало – полное непонимание того, что они сами творили. Отсюда же и полное противоречие между основными их идеями и теми мерами, которые принимались, не к достижению и осуществлению этих идей, а, скорее всего к их подавлению: преследуя мечту восстановления Армении, вполне достаточно было создание одних Сасунских событий, за которыми и последовало желательное (обещанное Англией) вмешательство держав. Но создавать тот Содом и Гоморру, который пришлось пережить, главным образом, армянам-сельчанам в период 1895 – 1896 годов, это значило собственноручно и совершенно бесцельно уничтожить известную часть своих собственных собратьев!, т. е. именно идти как раз наперекор преследуемой идеи!! Ибо такого рода безумные деяния, в огромном размере, способствовали лишь ослаблению армянского элемента и его материального благосостояния, именно в тех районах и областях которые должны были войти в пределы восстановляемой Армении. Какой же смысл в этом самоуничтожении?… Какой смысл подобного же самоуничтожения в созданной армяно-татарской резне на Кавказе?… Там, где мозги работают под давлением гипноза, смысла нет! Вот ответ Тагионосову, недоумевающему, каким это образом можно в чем-либо обвинять благодетельные (по его мнению) для армян, тайные организации?.
       Идея восстановления Армении, без сомнения, могла вскружить головы, не только армянской молодежи Турции, но и Кавказа. Однако же для ее осуществления требовалась, прежде всего, более или менее солидная подготовка, а не те разрозненные действия отдельных армянских партий и шаек, которые зачастую не имели между собой никакой связи; даже больше того – не наблюдалось простого согласия, однородной программы и пр. Если решено было бунтовать, то следовало держаться в этом известного плана: необходимо было действовать под руководством какого-нибудь одного лица, или комитета, дабы связать все наличные силы бунтующих армян. На деле ничего подобного, как я уже сказал, не было. Никогда не было должного согласия, даже между двумя организациями, находящимися в пределах одного и того же города или района. Банды формировались без всякой системы. Иногда для сего было достаточно соединиться двум-трем индивидуумам; они называли себя принадлежащими к известной партии, писали или печатали свои особые уставы… набирали себе отдельную шайку и затем отправлялись с ней совершать свои подвиги. Вот те руки, в которые попал злополучный армянский вопрос.
Для должной характеристики именно Дашнакцутюна, мне кажется, лучше всего привести некоторые места тех прокламаций, в подложности коих усомниться уже никак нельзя; они могут свидетельствовать о том, что собственно представляют из себя Дашнакцутюн и ему подобные организации. Беру выдержку из той прокламации, которая была адресована, ни более, ни менее, как представителям европейских держав в Константинополе, в августе 1896 года, перед знаменитой атакой Оттоманского банка. …»Державы-сообщницы Порты!!… И на острове Крит, и в Армении, они с таким же презрением относятся к тщетной борьбе христиан, как и наши палачи-турки!… Но терпение подавленной нации имеет свои пределы. Еще раз злоба армянской нации скинет наложенные на нее цепи: и деяния, которые за сим последуют, лягут на ответственность, не только Султана, но и представителей иностранных держав!…» …Мы умрем! Мы это знаем… Но дух революции, пронизавший армянскую нацию до мозга костей, не перестанет угрожать трону Султана до тех пор, пока в живых останется хоть один армянин». Затем подпись: «Центральный Константинопольский комитет федерации армянских революционеров Дашнакцутюн».
      Что это?… Лепет подростков, или речи, принадлежащие взрослым людям?… Ультиматум ко всем европейским державам!.. Вот так оборона!
      Общее содержание выше приведенных строк, несомненно, говорит о том, что лица, их составлявшие, принадлежат к числу людей, прежде всего, психически-ненормальных людей, действующих в состоянии гипноза, – людей неспособных понять той простой вещи, что, посылая упрек по адресу европейских держав, вооружаясь против всей Европы, они ничего от этого не выигрывают, какие бы там головоломные подвиги они не совершали. Что, наоборот, такой образ их действий может окончательно лишить армян европейской поддержки.
Последнее, на самом деле, и случилось.
       Подвиг 14 августа 1896 года двадцати пяти армян-Дашнакцаканов имел в результате лишь то, что вслед за первыми взрывами бомб, у здания Оттоманского Банка, улицы Константинополя обратились в арену самой жесточенной бойни армянского населения города. Других последствий от изданных ими прокламаций, и внезапного захвата Оттоманского Банка – не было. К концу дня, отважные агитаторы завязали переговоры через драгомана русского посольства, Максимова, с представителями европейских держав и затем сдались под условием сохранения им, их столь драгоценной для всех армян жизни. А через несколько дней, на французском судне «Жиронда», они плыли уже в Марсель, оставляя за собой тысячи трупов, безвинно погибших их братьев армян. Зачастую так именно и случалось: какая-нибудь шайка завязывала бой, и затем – скрывалась; а вполне мирное население должно было своей кровью и своим достоянием расплачиваться за подвиги своих исчезнувших героев
Вернусь еще к той части прокламации, в которой говорится, что «…дух революции пронизал армянскую нацию до мозга костей и т. д.…». До такого рода ходульности, по всей вероятности, не достигала в своих прокламациях ни одна из существовавших когда-либо революционных организаций!… «Трону Султана не перестанет угрожать опасность до тех пор, пока на свете останется жив хоть один армянин!». Какое самоупоение! – Можно заметить, что армяне вообще падки на красноречие; многие из них им увлекаются до полного забвения логики – лишь бы только было сказано красиво; и настоящий подбор красивых слов, доходящий до абсурда, может служить сему лучшим подтверждением. Таким грозным окончанием прокламации, ее составители имели в виду придать ей особый эффект. Но, к сожалению, таким эффектом могли восхищаться какие-нибудь юноши 3 или 4 класса гимназии, а отнюдь не масса армянского сельского населения, готового скорее отдать себя в кабалу соседним курдам, нежели поддерживать анархическую деятельность Дашнакцутюна. Смело и открыто могу свидетельствовать об этом, ибо мне самому лично пришлось пережить самый бурный период смут в Азиатской Турции (1895 – 1897), и видеть, как следы беспощадной деятельности Дашнакцутюна, так равно убедиться в той беспощадной истине, что армянские тайные организации явились злейшими врагами, прежде всего, турецких армян.

IV.

      Я, по необходимости, должен был остановиться в некоторых подробностях над деятельностью, столь чтимых армянскими делегатами, тайных армянских организаций, и Дашнакцутюна в особенности. На основании всего мною приведенного, позволю себе еще раз подчеркнуть, что эти организации явились главными палачами своих собственных собратьев в Азиатской Турции, и что там, где они проявляли свою деятельность, там армянское население и лишилось прав своего человеческого существования.
В общем, члены различных армянских обществ представляют собой замечательно уродливое явление. Все они глубоко убеждены в том, что деятельность их посвящается на благо своего народа, на пользу дальнейшего его духовного развития, на упрочение его материального благосостояния и пр. Между тем, никто из них не способен понять того, что чем больше они проявляли над этим свою энергию, тем общее положение армян, как в России, так и в Турции, все более и более ухудшалось…
      …Около этого же времени, пришлось мне, между прочим, лично присутствовать на похоронах армянского писателя-публициста Арцруни, который умер, можно сказать, в нищете, но за гробом которого следовало восемь катафалок, утопающих в массе роскошных и дорогих венков: их общая стоимость, наверное, была более чем достаточно, для обеспечения безбедного существования Арцруни, хотя бы на закате его дней, когда он нуждался, как говорится, в копейке. Эти демонстративные похороны, как явный продукт деятельности армянских организаций, не прошли без инцидента, которого здесь я описывать не стану. Но они впервые заставили меня несколько сосредоточиться над тем, что уже тогда стало именоваться «армянским вопросом».
      Вскоре за сим, судьба бросила меня в самый центр армянской пропаганды – в г. Ван (Азиатская Турции). Здесь я пробыл до 1904 года, и перед моими глазами миновал самый тяжелый период армянской смуты – осень 1895 г. и весь 1896 год. Затем, хотя я должен был распрощаться с Ваном навсегда, но, тем не менее, оставался в пределах Азиатской Турции и имел возможность довольно близко следить за дальнейшей деятельностью различных армянских агитаторов. А в настоящее время, для меня так ясно, насколько губительна для армянской нации роль их тайных организаций… и я так часто вспоминаю о действительно жалкой участи, поистине, злосчастных турецких армян-сельчан, с которыми я знаком так близко. Горячо свидетельствую, что нет более мирно и честно трудящегося народа! Свидетельствую об его молитвах, направленных к небу!!… Свидетельствую о посылаемых туда слезных просьбах армян-сельчан, Дабы Господь Бог избавил их, прежде всего, от нашествия бессердечного и бездушного Дашнакцутюна! И вот, когда слышишь, что подобные организации должны были «волею судеб», перенести свою деятельность в пределы Кавказа, как активный протест против нетерпимого здесь положения вещей, то только дивишься тому смешению понятий, которое существует в головах, может быть, самых интеллигентных представителей армянской нации…

V.

       Я уже достаточно определенно высказал свой взгляд на деятельность Дашнакцутюна и ему подобных организаций. Все мною вышеизложенное, мне кажется, убеждает в том, что с их именем связываются самые анархические моменты в Азиатской Турции, где они подвизались впервые, и где их деятельность сосредотачивалась, главным образом, над искусственным созданием анархии. …
Вообще, миролюбивые тенденции Дашнакцутюну совершенно не свойственны; а во всех тех случаях, когда в каком-нибудь деле можно было обнаружить его присутствие, он всегда действовал не оборонительно, а наступательно.

VIII.

     В заключение скажу о той роли, которую в армянском вопросе сыграла армянская печать. Благодаря ее недобросовестному усердию, армянский народ никогда не мог правильно уяснить себе того, что творили его агитаторы. И благодаря именно печати, истина в армянских делах покрывалась таким густым слоем лжи, через который невозможно было пробиться лучам правды. В данном случае, как нельзя лучше, оправдывалась та истина, что печать, зачастую не служит выразительницей мнения, а наоборот деспотически создает это последнее. Происходит это именно тогда, когда в видах пропаганды известных идей, в этой печати не дается места ничему тому, что могло бы противоречить. Идеи сами по себе, какой-бы крайностью они не отличались, для общества не опасны. С идеями каждый волен соглашаться, или не соглашаться, признавать их, или не признавать. Столкновение в печати самых противоположных мнений никому и ничем угрожать не может. Но если, для подтверждения известных идей, их начинают иллюстрировать измышлением массы «вполне констатированных и неопровержимых фактов», не имеющих, на самом деле, ничего общего с действительностью, то обществу приходится, волею-неволею, считаться уже не только с идеями, но и с фальшивыми фактами. Допуская их наличность, приходится видоизменять свое настроение, не только отдельным лицам, но и целому обществу… целому народу!… И нет той самой наглой лжи, которой большинство не поверило-бы, если только печать деятельно примется за ее распространение.* (Хороший пример сему – наши славянофильские утопии: благодаря именно печати, мы ополчились в 1875 – 1877 годах отстаивать сперва наших братьев, затем болгар, являющихся теперь в пределах Балканского полуострова, нашими злейшими врагами. И когда об этом говорят люди, хорошо знакомые с Ближним Востоком и с растущими здесь христианскими государствами – никто им уже не верит.
Такова сила печати, не допускающая противных мнений!). Армянскому народу пришлось испытать на себе всю тяжесть именно такого положения, т. е. своего заблуждения, основанного на сплошном ряде извращенных, или донельзя раздутых фактов.
Если бы кому-нибудь удалось собрать все то, что за последние 15 – 18 лет публиковалось по армянскому вопросу, то собранный материал легко можно было бы резюмировать в тех же самых выражениях, в коих репортер «Тифлисского Листка» формулирует, хотя бы, речи Хатисова, а именно: в печати собирался и группировался бесконечный ряд вполне констатированных сведений и фактов, доказывающих:
1) что армяне стонут под гнетущим игом невыносимо тяжелого турецкого режима.
2) что, благодаря вопиющей несправедливости русской власти, армяне стонут и на Кавказе, и поэтому:
3) армяне вынуждены защищать свои жизненные и культурные интересы, дабы, хотя в открытой борьбе с правительственной властью добыть себе права человеческого существования.
       Вот в нескольких словах сущность тех тем, на которые писали различные авторы, в различных цензурных и нецензурных органах армянской печати. Встретить в ней что-нибудь идущее вразрез с таковой программой – почти невозможно. Почему же это происходит? – Потому, что армяне, действительно «стонут и страдают под гнетом русской и турецкой администрации?!»… Потому, что они лишены прав человеческого существования?!… Да, отнюдь же нет. –
      На такую тему пишут и говорят только одни армянские пропагандисты и непрошенные радетели армянского вопроса. Если в печати они не получают надлежащей отповеди, то это еще не может служить доказательством их правдивости. Это доказывает лишь, что в печати отсутствуют мнения противоположные и только! – О чем, конечно, нужно пожалеть. Почему именно отсутствуют – разъяснению этого вопроса я уделяю несколько строчек далее. Здесь же отмечу, прежде всего, что я не ставлю себе задачей подробно рассмотреть, насколько вообще была лжива армянская печать в деле агитации и описания, ну хотя бы всего того, что происходило в период 1894 – 1897 гг. в Азиатской Турции. Я хочу здесь не только высказать, но и хорошо подчеркнуть ту мысль, что распространение по армянскому вопросу, главным образом, лжи и вывело на ложный путь всю армянскую нацию, смутило умы, может быть ее лучших представителей, сбило с толку сотни армян, оторвало от полезного дела тысячи рук и направило их на создание анархии – на создание тех нескончаемых бедствий, которые пришлось перенести армянам-сельчанам Азиатской Турции и от которых затем пострадали и армяне Закавказья.
      Еще раз хочу повторить, что пропаганда каких угодно, даже вполне сумасбродных идей, не может особенно угрожать обществу, если только пропаганда эта не иллюстрируется искусственно создаваемыми, и донельзя раздуваемыми, фактами, и если в печати существует всестороннее обсуждение таковых идей. В армянском вопросе ни того, ни другого именно и не было. Армянские агитаторы нигде не находили себе даже слабого отпора – ни в обществе, ни в печати.
Почему?…
      Причины были следующие: агитируя за права человеческого существования, агитируя в пользу освобождения своих собратьев в Азиатской Турции, «стонущих под гнетущим игом невыносимо тяжелого турецкого режима», армянские пропагандисты уже по одному существу этих идей и не могли встретить сколько-нибудь серьезного противодействия! – Никто, собственно, не был хорошо осведомлен, насколько армяне вообще лишены человеческого существования, и насколько тяжело их положение в Азиатской Турции. Всякий рассуждал, что если в этом отношении армянские пропагандисты немного, может быть, пересаливают – не беда! Делается ведь это от избытка патриотизма… от желания добра!… Значит, у кого же, собственно, могла явиться особая охота доказывать, что армяне вообще не лишены человеческих прав существования, что они «уж не особенно стонут под гнетущим игом турецкого режима» и «что отнюдь не страдают от вопиющей несправедливости Кавказской администрации».
Но все это лишь одна сторона рассматриваемого вопроса. Проникновению истины, не только в печати, но и в среду армянского общества, препятствует еще нечто, не менее серьезное, а именно: главным орудием тайных армянских организаций, с самого начала их зарождения, был террор, террор в виде той невидимой опасности, которая угрожала каждому, кто осмелился бы не соглашаться, порицать, осуждать, или не исполнять решений и требований известной организации.
      В этом отношении армянский народ поистине заслуживает самого сердечного участия, ибо в течение последних 12 – 15 лет, он находился под гнетом террора своих собственных революционных обществ. Этот гнет, действительно, нечто более тягостное, чем вопиющая несправедливость русской администрации или «невыносимо тяжелый турецкий режим». – Для тех, кто не знаком с деятельностью тайных армянских организаций, это будет казаться невероятным … парадоксальным!… Но в таком положении нет ничего невероятного.
      Знакомство с деятельностью тайных армянских организаций приводит к тому заключению, что деспотизм этих представителей либерализма может служить лучшим образчиком деспотизма вообще. Армянские пропагандисты никогда не признавали над собою никакого контроля, ни в каком отношении. Всякое решение тайных революционных организаций, и даже отдельных агитаторов, являлось для армянского народа чем-то безапелляционным. Против их деятельности никто из армян не мог, да не может еще и до сей поры, обмолвиться ни одним словом, ни в печати, ни в обществе. Каждая попытка в этом направлении могла строго осуждаться, как признак отсутствия должного патриотизма, это во-первых; а во-вторых – могла караться в иных случаях, ни более, ни менее, как смертным приговором, от которого присужденных не могли спасти, ни административные, ни полицейские меры, ни меры личной предосторожности. Армянскому народу приходилось иметь дело с чем-то невидимым и неосязаемым. А так как невидимая опасность всегда кажется страшнее и серьезнее видимой, то легко себе представить, с каким успехом можно было применить это орудие – невидимой опасности в тех случаях, когда шел, например, сбор денежных сумм на дело революционной пропаганды или же требовалось заглушить протест людей, бравших на себя мужество критиковать или осуждать деятельность тайных революционных обществ. Сколько жертв отдано армянским народом в угоду ненасытного деспотизма этих последних?…
     Вопросом этим, по всей вероятности, никто никогда и не интересовался. А между тем, как ярко мог бы иллюстрировать деятельность армянских патриотических организаций один лишь печальный некролог тех жертв, кои пали только по одной прихоти различных негласных, и мало кому известных вождей революционного движения. Я не стану делать здесь даже попытки перечисления таковых жертв. Но для обрисовки того бессердечия и той жестокости, до которых доходили многие загипнотизированные агитаторы, я не могу не упомянуть имени лично Ванского епископа Богоса. – Он погиб, можно сказать, на моих глазах, под ножом одного из представителей тайных армянских организаций, в день самого большого армянского праздника, 6-го января 1896 года: погиб лишь за то, что имел мужество предостерегать Ванскую молодежь от слишком уже большого увлечения делом революции, – делом мало подготовленным и не обещавшим для турецких армян ничего хорошего. Один из Ванских революционных комитетов нашел подобную пропаганду слишком зловредной и для наглядного примера и устрашения других, казнил одного из лучших представителей армянской церкви, именно в тот момент, когда он рано утром шел на богослужение. Убийцы епископа Богоса никогда не были открыты, как не были найдены сотни других убийц, исполнявших заочные приговоры неизвестных армянских коноводов и агитаторов.
      Таким образом, в деятельности армянских тайных организаций получается невозможный абсурд. Ратуя за свободу и права армянского народа, эти злополучные для него организации, прежде всего, сами лишают весь народ прав его личной свободы, прав голоса, прав апелляции, прав самозащиты, а затем, в период искусственно создаваемой ими анархии – и прав человеческого существования. Даже более видные представители армянской нации не имели возможности открыто исповедовать свои идеи, раз они не соответствовали идеям армянских организаций. После этого, какое же значение могли иметь голоса обыденных граждан? – Правом голоса мог пользоваться лишь тот, кто лишался возможности правильно рассуждать и, под влиянием гипноза, поступал в ряды тайных организаций. В этом порабощении армян, своими же собственными собратьями-пропагандистами, и заключается смысл тех печальных явлений, разгадки коих многие ищут и не находят.

IX.

 

… Можно-ли сомневаться в том, что огромное число лиц, принадлежащих к различным революционным обществам, находится под гипнозом овладевающих ими идей? Можно ли сомневаться, что главные руководители армянского движения находились под гипнозом идей, культивированных, главным образом, в Лондоне? – Что все их безумные деяния, в период 1894 – 1896 гг., являются их непоколебимого убеждения в том, что Европа, во главе с Англией, обязательно вмешается в дела Турции и устроит здесь несколько вилайетов (в которые входит известная часть армянского населения) на совершенно особенном положении. Можно ли сомневаться в том, что и армянские делегаты находятся под гипнозом тех же идей Дашнакцутюна и связанной с ними ненависти к русской власти.
Эпоха так называемых «grands massacres» в Азиатской Турции отошла уже некоторым образом, в область истории и приняла уже известную перспективу, для правильной и беспристрастной ее оценки. В данное время, не только Хатисов, но и все армяне вообще, не должны были бы сомневаться в том, что хаос и анархия в вилайетах, населенных армянами, были созданы не курдами и турками, а именно армянскими же агитаторами. С деятельностью их прекрасно знаком и г. Хатисов. Но утверждать, что пагубная (как для турецких, так и для кавказских армян) деятельность молодежи Дашнакцутюна должна была волею судеб, явиться как активный протест против того нетерпимого положения вещей, которое было создано кн. Голицыным, что Дашнакцутюн борется за права человеческого существования армян… что деятельность его похвальна во всех отношениях… Говорить и утверждать подобные положения можно только в состоянии гипноза! Деятельность тайных армянских организаций стоила армянам такого количества бесполезно пролитой крови, слез и материального благосостояния, которое никогда, и ничем, не может окупиться в будущем…
… И кто может определить заранее, сколько еще зла принесут армянскому народу эти патриотические организации в будущем!…

20 апреля 1906 года.

 

      Прошло более 2,5 лет с тех пор, как были написаны эти страницы. Перечитывая их теперь снова, я еще с большей настойчивостью могу утверждать, что «Дашнакцутюн» и ему подобные общества являются главными источниками бедствий армянского народа, как в Турции, так и на Кавказе. … И дальнейшее существование «Дашнакцутюн», «Гнчака» и других обществ будет вечно грозить армянскому населению все новыми и новыми бедствиями, даже и в конституционной теперь Турции.

20 декабря 1908 года.

      Перечитывая еще раз эту рукопись, я невольно опять задаю себе те-же вопросы: сколько слез, страданий, сколько человеческих жертв, не говоря о жертвах материальных, стоило для армян деятельность их тайных организаций? И каким бы благоденствием, каким бы блестящим положением пользовались армянская нация, если бы не существовало Дашнакцутюна и ему подобных обществ? …
      Не было бы теперь и несчастных беженцев, не было бы нового возмутительного кровопролития в Ванском, Битлисском и других вилайетах Аз. Турции….

1 июля 1915 года.

0

Оставить комментарий