Этническая территория армян не совпадает с территориями ни Великой Армении, ни Малой Армении, ни Киликийской Армении, ни с территорией такого природного образования, как Армянское нагорье. Однако при наложении всех указанных территорий друг на друга выделяется определенный ареал, одновременно являющийся частью и этнической территории армян, и частью названных историко-географических и природных образований.

Данный ареал на протяжении всей исто¬рии армянского народа неразрывно был
связан с судьбой армян. Так, если бассейн озера Урмия (Резайе) всецело входит в состав Армянского нагорья, то исторически армянский этнос здесь не закрепился. Се¬годня уже эту основную часть Ирана никто не связывает с этнической территорией армян, хотя северная и северо-западная части того же бассейна входили в состав Великой Армении, Не случайно, ареал воз¬никновения Армянского вопроса в XIX веке на эту территорию не распространялся, При заключении Туркманчайского мирного дого¬вора с Персией в 1828 году русская сторона не вняла уговорам армян присоединить к России также ханство Маку, которое зани¬мало важное военно-стратегическое положе¬ние на стыке Османской Турции и Ирана,
Долгое время Армянское нагорье и со¬предельные участки этнической территории армян были сравнительно изолированы от внешнего иноземного вторжения и воздей¬ствия. Потеря государственности на разных участках своей этнической территории в XI — XIV вв. не привела к потере национальной самобытности армян,
Начиная с XI — XIV вв. наблюдался постепенный процесс расширения первично¬го ареала расселения курдов, а также других народов в пределы этнической территории армян. Одновременно шел процесс перехода к оседлости тюркских племен в Анатолии и Армянском нагорье. Этот процесс к середине XIX века зашел так глубоко, что встал вопрос существования армян как отдельного этноса. Пробуждению национального самосозна¬ния этой части армян способствовало при¬соединение Восточной Армении к России, что открывало возможности для развития армянской культуры и большего проявления себя как отдельного этноса. Тем более, что на всей территории первичного расселения армян иноземное влияние в быту и в поведении начинало сказываться все сильнее и сильнее. Значительные слои армянского населения стали ассимилироваться. Именно этим обстоятельством объясняется возраста¬ние доли курдов и турок в пределах Армянского нагорья. В этот период особо осознавалась необходимость возрождения национальной государственности. Поэтому взрыв «армянского национализма» в Запад¬ной Армении не был привнесен из России или же восточными армянами. Это являлось очередной фазой этногенеза. Для дальней¬шего сохранения армян нужны были опре¬деленные гарантии. Так возник Армянский вопрос.
Армянский вопрос — это комплекс про¬блем политической истории армянского на¬рода, связанных с его стремлением к воссозданию суверенной государственности на своей исторической территории, нацио¬нальной консолидацией и направленной на достижение этих целей национально-освобо¬дительной борьбы. Возникновение армянско¬го вопроса предопределено утерей Армянской национальной государственности, Армянский вопрос стал основной частью Восточного вопроса, занял определенное место в международных отношениях, полити¬ке великих держав на Ближнем Востоке, в их борьбе за сферы влияния в Османской империи и раздел ее владений. Армянский вопрос вошел в обиход в качестве термина в дипломатии и исторической литературе после русско-турецкой войны 1877-1878 гг.
Впервые армянский вопрос получил свое отображение в Сан-Стефанском договоре 878 г., согласно ст. 16 которого Высокая !орта обязывалась осуществить реформы в
областях, населенных армянами, В первона¬чальной редакции ст. 16 русская делегация настаивала на том, что «султан обязывается перед царем российским создать автономное административное правление в населенных армянами провинциях: Эрзеруме, Муше, Ва¬не, Себасте, Диарбекире и пр.», и «введение этих реформ султан обеспечивает реальной гарантией» (см. Э. Оганесян. «Век борьбы». Мюнхен-Москва, 1991, т.1, с, 52; Кегамян. «Освободительное движение армян». Баку, 1915, с. 353, 354 ). Ясно, что такого обязательства перед царской Россией Турция не могла бы взять на себя. В Сан-Стефано стороны пришли к соглашению по ст. 16 трактата, который был отредактирован сле¬дующим образом;
«Так как уход русских войск из террито¬рий, которые они занимают в Армении и ко¬торые должны быть возвращены Турции, может послужить поводом к столкновению и осложнениям, могущим испортить хорошие отношения между обоими государствами, то Высокая Порта обязывается осуществить без дальнейшего замедления те улучшения и ре¬формы, которые требуются местными нуж¬дами провинций, населенных армянами, и обеспечить их безопасность против курдов и черкесов» (см.: Э. Оганесян. Указ. соч.6 с. 52-53; Кегамян. Указ, соч., с. 354-355; Роллен-Жекмен. Армения, армяне и трактаты. — В сб. «Положение армян в Турции», М., 1896, с. 34.)
Преимущества ст. 16 состояли в том, что Россия выступила как официальный покро¬витель армянского народа, а присоединение значительной части Западной Армении к России предоставляло армянам возможность национальной консолидации, экономического и культурного развития. Вместе с тем, как отмечает Роллен-Жекмен: «Честь и заслуга этого трактата — та, что он в первый раз включает Армению в международный дого¬вор» (см.: Роллен-Жекмен, Указ, сборник, с. По поводу этой статьи русский посол в Стамбуле граф Игнатьев писал князю Гор¬чакову следующее:
«Статья 16. Полное удовлетворение до¬ставлено этой статьей всеобщему населению армян. Впервые имя Армении произнесено в международном договоре и обязательства, принятые Портою, могут послужить основанием для попечительства нашего над большинством христианского населения в Малой Азии. Статья эта докажет Европе, что Россия не исключительно об одних славянах, ни даже о своих единоверцах заботится, но что она, движимая человеколюбием, имела в виду обеспечить благосостояние всего христиан¬ского населения в Турции. Так как турецкие уполномоченные упорно и горячо восставали против предложенного им упоминания эчмиадзинского католикоса и наименования его верховным главою всех армян, то русские уполномоченные сочли более осторожным не упоминать об этом. Действительно, прида¬ние слишком большого международного зна¬чения католикосу могло бы создать нам самим некоторые административные затруд¬нения на Кавказе и даже поддержало бы вож¬деления и стремления между армянами, не соответствующие нашим интересам» (см.: «Исторический вестник», 1915, т. CXLII, с. 85).
Понятно, что в международных диплома¬тических сношениях для более успешного проведения политики на Востоке царской России необходим был католикос как пред¬ставитель армянской нации, но этим самым значение его отражалось бы и на внутренней политике самодержавия, Если внешняя пол¬итика России требовала усиления значения католикоса, то внутренняя политика — нао¬борот, Опасаясь политической деятельности российских армян в направлении создания единой, независимой Армении, Россия, ес¬тественно, старалась всеми мерами и сред¬ствами препятствовать даже возникновению у армян подобных мыслей. Как впоследствии признавался Игнатьев в своих «Записках», ст. 16 была написана не для армян, а для русской дипломатии (см.: Там же, с, 59),