Л. Кантемир
Самой трудной частью кавказской пробле¬мы надо считать армянский вопрос, имею¬щий свою несколько обособленную историю и тенденцию образовать государство не только на Кавказе, но и на землях, лежащих вне пределов последнего.
В такой спорной и противоречивой форме ни один другой кавказский народ не выступает перед миром в защиту своих национальных прав. Отсюда — двойственность и неопределенность, доминирующие в армянском политическом поведении. Отсюда — впечатление полного отсутствия на знамени армянских стремлений кавказских цветов, находящее подтверждение также в уклонении армян от сотрудничества с той или иной кавказской организацией. Давно существует тупик дуализма, в котором топчется армян¬ская политическая мысль, все не могущая решить вопроса о том; кавказцы ли армяне, или не кавказцы? И этот тупик одновремен¬но тяжелым камнем лежит поперек кавказ¬ского освободительного движения.
Армянский вопрос, как бы сами армяне не сторонились кавказцев, как бы им не были чужды кавказские стремления, самым чувствительным образом затрагивает, как часть целого, жизненные интересы всего остального Кавказа и, следовательно, явля¬ется вопросом общекавказским.
Часто бывает легко установить причины какого-нибудь гибельного явления, но гораз¬до труднее принять решение, пресекающее в корне это явление. Страдания армянского народа относятся к этому порядку фактов, и никакое чудо, никакие внешние события, как бы они не казались благоприятными, непомогут горю, покуда руководители армянского народа не найдут в себе силу воли занять ясную, определенную и разумную позицию в отношении окружающего мира.
Старая история армянского народа, когда-то жившего своею государственной жиз¬нью, а потом оказавшегося разделенным между тремя империями — Турцией, Ираном и Россией — общеизвестна, как известно и то, что это положение, не удовлетворявшее армян, продолжалось почти без перемен включительно до мировой войны. Надо отдать справедливость, что армяне, имевшие во всех трех империях достаточно сильную экономически буржуазию и соответственно этому многочисленную интеллигенцию, встретили гром войны во всеоружии, как наиболее подготовленный из всех подвластных народов.
Еще задолго до Сараевского выстрела, настроениями и чувствами армянского наро¬да завладела партия «Дашнакцутюн», кото¬рая, изображая государство в государствах, повелевала судьбами своего народа, как хотела. К ее услугам были огромные материальные средства и Эчмиадзин — духовный и моральный центр, к которому тяготеют все армяне.
Партия располагала всем и, казалось, успех ей обеспечен последующими событи¬ями, потрясшими до основания существовавший порядок.
В армянской неудаче не повинны: ни отсутствие пропаганды — она была проделана на всех материках, ни международная конъюнктура, которая была необыкновенно благоприятна, ни недостаток внимания со стороны международного общественного мнения, давшего свои симпатии многострадальному армянскому народу.
В чем же причина бесконечной драмы, наполняющей пессимизмом сердца и прежде всего армянские?
Конечно, в географии — в факте распыленного рассеяния армян на огромных пространствах трех империй, с которыми не хотят считаться руководители армянской политики. Наиболее компактную массу армяне представляли в России, собственной Армении, оказавшейся в результате многочисленных войн с Турцией и Ираном присоединенной к русской короне.
Народ жил и развивался в трех государствах, в трех различных условиях, наклады¬вавших свой отпечаток на части когда-то целого. Русский армянин, персидский армя¬нин и турецкий армянин, разобщенные временем, пространством и, если угодно, бытом, потеряли связь между собой и каждый из них жил по-своему, зачастую достигая высоких степеней государственной службы в стране, куда он был примежеван волей судьбы.
Внешнее сходство с участью Польши, тоже испытавшей горечь раздельного суще¬ствования между тремя императорами, не совсем применимо к армянскому случаю, так как 30-миллионный польский народ состав¬лял компактные массы во всех трех частях, немногочисленный же армянский народ сплошное большинство представлял в соб¬ственной Армении — России.
Это обстоятельство и факт нахождения Эчмиадзина — армянского духовного центра в России — вложили душу и волю армянского народа, или вернее руководящей партии «Дашнакцутюн», в руки петербургского правительства, недобросовестно поль¬зовавшегося верноподданническими чувствами не только своих армян, но и соседних стран.
Коварный план русского империализма возбудил в сердцах иллюзорные надежды о Великой Армении, благодаря чему силы и средства Армении были брошены против Турции с целью завладения проливами и Киликией, открывавшими перспективу гос¬подства на Средиземном море. Однако, когда успех русского оружия обозначился настолько, что обещания, данные армянско¬му народу, могли быть реализованы, царское правительство выставило циничную формулу: «Армения без армян».
Казалось бы, этот жестокий обман должен был продиктовать армянам иное отношение к России, проще говоря, повернуть их
оружие против последней, тем более, что вскоре представился необыкновенный слу¬чай. Разразилась на всем пространстве необъятной России революция, преподнес¬шая миру большевистскую анархию и Брест-Литовский договор.
Увы! Любовь к России оказалась сильнее гнева… Брест-Литовский договор не был использован, наоборот, был отвергнут и опротестован с оружием в руках дашнаками и меньшевиками, заправлявшими в то время местным сеймом Закавказья, формально не правоспособным к международным актам. Армяне и грузины в лице Хатисова, Цере¬тели, Жордания и других с трибуны сейма в пламенных речах высказывались за про¬должение войны с Турцией, причем война имела целью якобы сохранение границы 1914 г. и автономию Армении «в руках турецкой государственности» — теза, защи¬щавшаяся на Трапезундской конференции.
На деле же это было повторением Керенщины с ориентацией на российскую «демократию», кстати сказать, никогда не существовавшую в натуре.
Война продолжалась недолго. После не¬скольких стычек Оттоманская армия завла¬дела территорией, уступленной ей по Брест-Литовскому договору большевистской Россией.
Закавказский сейм распался. На его месте образовались независимые республики Азер¬байджан, Армения, Грузия, причем руково¬дящие партии последних двух сторон — меньшевики и дашнаки — прокламировали свою независимость «вооруженно».
Оттоманское правительство, сочувствовав¬шее этому акту, отнеслось к молодым республикам с уважением и остановило движение своих войск.
Наступили дни Батумской конференции и период некоторого отрезвления умов.
Армяне, в числе других кавказцев, заклю¬чили в Батуме «договор дружбы» с Турцией, скрепленный Хатисовым, торжественной де¬кларацией, проникнутой мужеством, государ¬ственным тактом и пониманием реального положения вещей. Армения самоопредели¬лась как Кавказское государство. Положения, изложенные в этой деклара¬ции, которые мы находим в стамбульской газете того времени («Тесфири Эфкяр» 29.VI,1918 г.), к сожалению, оказались пус¬тыми словами, не имевшими никакого вли¬яния на последующую политику партии «Дашнакцутюн».
Поражение центральных держав в миро¬вой войне, в том числе и Оттоманского правительства, и мирные договоры, к под¬писанию которых были привлечены армян¬ские представители (Агаронян подписал Севрский договор), вновь увлекли армянскую мысль в область мечтаний о «двуединой» Армении.
Энергичная пропаганда, с одной стороны, и развал Оттоманской империи, с другой, создали в умах вершителей судеб мира вполне благоприятную почву в пользу ар¬мянской проблемы.
В то время все казалось возможным. Под хмель военной победы державы Антанты подписывали вопиющие несправедливые до¬говоры, последствия которых приходится расхлебывать Европе по сей день. Уничто¬жались державы или подвергались ампута¬ции.
На смену им измышлялись новые фанта¬стические образования вроде «Понтийской республики» в Трапезунде, проектированной Венизелосом, видимо, вдохновленным рас¬сказами Ксенофонта в «Анабазисе».
Начался «крестовый» поход против Тур¬ции, возглавленный Ллойд Джорджем, под лозунгом: «вон турок из Европы». Но туркам не оставалось места и в Азии, где потомки Тиграна Великого выступали с требованием семи турецких восточных вилайетов и Кили-кии как армянского наследия.
Греки с другой стороны, высадившись в Смирне, успели занять почти всю западную Анатолию.
Благоразумие гг. Хатисовых испарилось. Забыты были «первые лобзания» в Батуме.
Трезвые мысли о добрососедстве с турецким народом, истекавшим кровью под водительством своего гениального вождя Ататюрка в неравной борьбе за место под солнцем, сменились игрой с далекими заморскими державами, приведшей на смотрины в Армению миссию ген. Харборда, от мнения которого зависело установление американского мандата над Великой Арменией. Визит этот кончился печально для последней.
Выводы ген. Харборда не совпали с данными армянской пропаганды. Оказалось, что «в проектированной Армении турки были в большинстве еще до насильственных выселений и останутся в большинстве, если даже вернуть обратно всех беженцев». Кроме того, наблюдательный американец констатировал, что «армянин не умеет ладить с соседями».
Действительно, надо признать, что умение «ладить с соседями», весьма важное качество в жизни, совершенно отсутствует в армянской дипломатии, или психологии.
Армяне не поладили с Турцией, не поладили с Грузией, не поладили с Азер¬байджаном и, наконец, протянули сочувст¬венно руку ген. Деникину через голову Северо-Кавказской республики, отстаивав¬шей Кавказскую независимость в войне с добровольческой армией.
Как известно из белой русской прессы того времени, армянская армия считалась частью добровольческой и значилась в ней под номером 7 дивизии. Без преувеличения можно сказать, что прямым последствием этих неладов, доходивших до абсурда на конференциях (Сан-Ремо, Тифлис) и до междоусобных войн на практике — был приход русских на Кавказ на сей раз в лице красной армии, легко расправившейся с разрозненными Кавказскими республиками.
Эпилог событий известен — 26 сентября 1921 г. заключен Карсский договор между Москвой и Анкарой, договорившимися о кавказских делах без участия национального Кавказа, уже смятого большевиками.
Далее бесконечно томительная эмигрант¬ская жизнь на чужбине и жестокий красный террор на родине.
Армянский вопрос, как бы сами армяне не сторонились кавказцев, как бы им не были чужды кавказские стремления, самым чувствительным образом затрагивает, как часть целого, жизненные интересы всего остального Кавказа и, следовательно, явля¬ется вопросом общекавказским.
Часто бывает легко установить причины какого-нибудь гибельного явления, но гораз¬до труднее принять решение, пресекающее в корне это явление. Страдания армянского народа относятся к этому порядку фактов, и никакое чудо, никакие внешние события, как бы они не казались благоприятными, непомогут горю, покуда руководители армянского народа не найдут в себе силу воли занять ясную, определенную и разумную позицию в отношении окружающего мира.
Старая история армянского народа, когда-то жившего своею государственной жиз¬нью, а потом оказавшегося разделенным между тремя империями — Турцией, Ираном и Россией — общеизвестна, как известно и то, что это положение, не удовлетворявшее армян, продолжалось почти без перемен включительно до мировой войны. Надо отдать справедливость, что армяне, имевшие во всех трех империях достаточно сильную экономически буржуазию и соответственно этому многочисленную интеллигенцию, встретили гром войны во всеоружии, как наиболее подготовленный из всех подвластных народов.
Еще задолго до Сараевского выстрела, настроениями и чувствами армянского наро¬да завладела партия «Дашнакцутюн», кото¬рая, изображая государство в государствах, повелевала судьбами своего народа, как хотела. К ее услугам были огромные материальные средства и Эчмиадзин — духовный и моральный центр, к которому тяготеют все армяне.
Партия располагала всем и, казалось, успех ей обеспечен последующими событи¬ями, потрясшими до основания существовавший порядок.
В армянской неудаче не повинны: ни отсутствие пропаганды — она была проделана на всех материках, ни международная конъюнктура, которая была необыкновенно благоприятна, ни недостаток внимания со стороны международного общественного мнения, давшего свои симпатии многострадальному армянскому народу.
В чем же причина бесконечной драмы, наполняющей пессимизмом сердца и прежде всего армянские?
Конечно, в географии — в факте распыленного рассеяния армян на огромных пространствах трех империй, с которыми не хотят считаться руководители армянской политики. Наиболее компактную массу армяне представляли в России, собственной Армении, оказавшейся в результате многочисленных войн с Турцией и Ираном присоединенной к русской короне.
Народ жил и развивался в трех государствах, в трех различных условиях, наклады¬вавших свой отпечаток на части когда-то целого. Русский армянин, персидский армя¬нин и турецкий армянин, разобщенные временем, пространством и, если угодно, бытом, потеряли связь между собой и каждый из них жил по-своему, зачастую достигая высоких степеней государственной службы в стране, куда он был примежеван волей судьбы.
Внешнее сходство с участью Польши, тоже испытавшей горечь раздельного суще¬ствования между тремя императорами, не совсем применимо к армянскому случаю, так как 30-миллионный польский народ состав¬лял компактные массы во всех трех частях, немногочисленный же армянский народ сплошное большинство представлял в соб¬ственной Армении — России.
Это обстоятельство и факт нахождения Эчмиадзина — армянского духовного центра в России — вложили душу и волю армянского народа, или вернее руководящей партии «Дашнакцутюн», в руки петербургского правительства, недобросовестно поль¬зовавшегося верноподданническими чувствами не только своих армян, но и соседних стран.
Коварный план русского империализма возбудил в сердцах иллюзорные надежды о Великой Армении, благодаря чему силы и средства Армении были брошены против Турции с целью завладения проливами и Киликией, открывавшими перспективу гос¬подства на Средиземном море. Однако, когда успех русского оружия обозначился настолько, что обещания, данные армянско¬му народу, могли быть реализованы, царское правительство выставило циничную формулу: «Армения без армян».
Казалось бы, этот жестокий обман должен был продиктовать армянам иное отношение к России, проще говоря, повернуть их
оружие против последней, тем более, что вскоре представился необыкновенный слу¬чай. Разразилась на всем пространстве необъятной России революция, преподнес¬шая миру большевистскую анархию и Брест-Литовский договор.
Увы! Любовь к России оказалась сильнее гнева… Брест-Литовский договор не был использован, наоборот, был отвергнут и опротестован с оружием в руках дашнаками и меньшевиками, заправлявшими в то время местным сеймом Закавказья, формально не правоспособным к международным актам. Армяне и грузины в лице Хатисова, Цере¬тели, Жордания и других с трибуны сейма в пламенных речах высказывались за про¬должение войны с Турцией, причем война имела целью якобы сохранение границы 1914 г. и автономию Армении «в руках турецкой государственности» — теза, защи¬щавшаяся на Трапезундской конференции.
На деле же это было повторением Керенщины с ориентацией на российскую «демократию», кстати сказать, никогда не существовавшую в натуре.
Война продолжалась недолго. После не¬скольких стычек Оттоманская армия завла¬дела территорией, уступленной ей по Брест-Литовскому договору большевистской Россией.
Закавказский сейм распался. На его месте образовались независимые республики Азер¬байджан, Армения, Грузия, причем руково¬дящие партии последних двух сторон — меньшевики и дашнаки — прокламировали свою независимость «вооруженно».
Оттоманское правительство, сочувствовав¬шее этому акту, отнеслось к молодым республикам с уважением и остановило движение своих войск.
Наступили дни Батумской конференции и период некоторого отрезвления умов.
Армяне, в числе других кавказцев, заклю¬чили в Батуме «договор дружбы» с Турцией, скрепленный Хатисовым, торжественной де¬кларацией, проникнутой мужеством, государ¬ственным тактом и пониманием реального положения вещей. Армения самоопредели¬лась как Кавказское государство. Положения, изложенные в этой деклара¬ции, которые мы находим в стамбульской газете того времени («Тесфири Эфкяр» 29.VI,1918 г.), к сожалению, оказались пус¬тыми словами, не имевшими никакого вли¬яния на последующую политику партии «Дашнакцутюн».
Поражение центральных держав в миро¬вой войне, в том числе и Оттоманского правительства, и мирные договоры, к под¬писанию которых были привлечены армян¬ские представители (Агаронян подписал Севрский договор), вновь увлекли армянскую мысль в область мечтаний о «двуединой» Армении.
Энергичная пропаганда, с одной стороны, и развал Оттоманской империи, с другой, создали в умах вершителей судеб мира вполне благоприятную почву в пользу ар¬мянской проблемы.
В то время все казалось возможным. Под хмель военной победы державы Антанты подписывали вопиющие несправедливые до¬говоры, последствия которых приходится расхлебывать Европе по сей день. Уничто¬жались державы или подвергались ампута¬ции.
На смену им измышлялись новые фанта¬стические образования вроде «Понтийской республики» в Трапезунде, проектированной Венизелосом, видимо, вдохновленным рас¬сказами Ксенофонта в «Анабазисе».
Начался «крестовый» поход против Тур¬ции, возглавленный Ллойд Джорджем, под лозунгом: «вон турок из Европы». Но туркам не оставалось места и в Азии, где потомки Тиграна Великого выступали с требованием семи турецких восточных вилайетов и Кили-кии как армянского наследия.
Греки с другой стороны, высадившись в Смирне, успели занять почти всю западную Анатолию.
Благоразумие гг. Хатисовых испарилось. Забыты были «первые лобзания» в Батуме.
Трезвые мысли о добрососедстве с турецким народом, истекавшим кровью под водительством своего гениального вождя Ататюрка в неравной борьбе за место под солнцем, сменились игрой с далекими заморскими державами, приведшей на смотрины в Армению миссию ген. Харборда, от мнения которого зависело установление американского мандата над Великой Арменией. Визит этот кончился печально для последней.
Выводы ген. Харборда не совпали с данными армянской пропаганды. Оказалось, что «в проектированной Армении турки были в большинстве еще до насильственных выселений и останутся в большинстве, если даже вернуть обратно всех беженцев». Кроме того, наблюдательный американец констатировал, что «армянин не умеет ладить с соседями».
Действительно, надо признать, что умение «ладить с соседями», весьма важное качество в жизни, совершенно отсутствует в армянской дипломатии, или психологии.
Армяне не поладили с Турцией, не поладили с Грузией, не поладили с Азер¬байджаном и, наконец, протянули сочувст¬венно руку ген. Деникину через голову Северо-Кавказской республики, отстаивав¬шей Кавказскую независимость в войне с добровольческой армией.
Как известно из белой русской прессы того времени, армянская армия считалась частью добровольческой и значилась в ней под номером 7 дивизии. Без преувеличения можно сказать, что прямым последствием этих неладов, доходивших до абсурда на конференциях (Сан-Ремо, Тифлис) и до междоусобных войн на практике — был приход русских на Кавказ на сей раз в лице красной армии, легко расправившейся с разрозненными Кавказскими республиками.
Эпилог событий известен — 26 сентября 1921 г. заключен Карсский договор между Москвой и Анкарой, договорившимися о кавказских делах без участия национального Кавказа, уже смятого большевиками.
Далее бесконечно томительная эмигрант¬ская жизнь на чужбине и жестокий красный террор на родине.
Журнал PRO ARMENIA. Москва.1995 г. № 2. С. 34-36.