Лятиф Маммад
Область Мокс расположена к югу от Ванского озера и окружена со всех сторон горными хребтами. С севера имеется проход-перевал (3130 м) в Мокс и с востока в Шатах (3190 м). До середины XIX века область Мокс фактически пользовалась независимостью под властью курдских феодалов, лишь номинально считавших себя вассалами Турции. Сам город Мокс расположен над уровнем моря на высоте 1650 м, в 89 км к юго-западу от г. Ван. В древнеармянских источниках Моксена (Мокк, Мокс) — страна в составе Армении, управляемая одноименным князем Мокаци (Моксенский или Мокса). Мокские князья даже в период арабского завоевания пользовались некоторой самостоятельностью.Этимологически в корне названия области Мокс следует выделит корен «мок», в связи с этнонимами маг, муг, марк, мурк, под которыми античные авторы и древнеармянские источники непосредственно подразумевали современных курдов. Совсем не случайно, что в «Истории Армении» М. Хоренского (II, 8) в разделе «Второй (сановник) в государстве из потомков Аждахака, царя Мар’ов» повествуется о Моксе: «Вахаршак (Валаршак, царь Армении — Л. М.) нашед в области Мокк мужа, имевшего под своим начальством большое число разбойников, утверждает в достоинстве нахарара, назвав его Мокицем (М. Хоренский. II, 8; Асохик, I, 85).
Анонимность «князя Мокаци» указывает на то, что армянские источники недостаточно и только по отрывочным сведениям знали этот род.В 298 году в результате поражения персидский царь Нарсе вынужден был уступить римлянам Ангелену с Софеной и Арзанену с Кордуеной. Моксена была частью Арзанены. Арзанена получила свое название от имени мидийско-курдского племени Аризантов, о которых сообщал Геродот (I, 101). Название племени переводится с современного курдского языка как ар/и — огонь, и зан — знающие, познающие, следовавшие чему-либо, то есть «знающие огонь» — в смысле «огнепоклонники». Это не самоназвание племени, а присвоенное им соседними племенами или народами. Судя по характерному суффиксу «нена-ена», означающему принадлежность (земли) кому-то, оно было заимствовано от античных византийских источников, так как «Арзанена» означает «земля (племени) арзан (аризан)». И поныне в северной (Турецкой) части Курдистана есть историческая область Гарзан (Г'арзан), получившее свой этноним от названия мощного курдского племени Гарзан и ныне с древнейших времен обитающее там. Курды к области Гарзан относят территории на юго-западе озера Ван (Татван, Батман, Курталан, Сасун, Ширван, Мутки, Мокс и часть Шатаха). В древности по названию курдского племени гарзан (аризанты Геродота) название области в византийских источниках отразилось как Арзанена, куда входила и Моксена античных источников. В 363 году в решающей битве римские войска в Малой Азии были разгромлены и персидский царь Шапух потребовал отнятые в 298 году у Персии земли, но получил только Арзанену (с Моксеной), Кордуену и Забдикену. И тем самым эти территории опять вошли в зону влияния ираноязычных (персов, мидийцев) племен. Видимо, за 65 лет римского владычества часть населения этих областей, попадая в сферу римского влияния, подверглась и христианизации, особенно феодально-племенная верхушка. Сохранилась информация о том, что во время персидко-римских войн в пограничной области шахской армии оказал яростное сопротивление мидиец-христианин со своим племенем. По сообщениям древнеармянских источников, в VI веке Моксена, наряду с Сюнией и Мардастаном, тяготели к несторианству[1]. Только этим можно объяснить тот факт, что еще в XIX веке русский ученый П. Лерх наблюдал христианство несторианского толка среди курдских племен в области Хаккяри среди части племени тияри (остальные мусульмане) и тоби (только 4 селения курды-мусульмане)[2].По Плинию, поблизости от армян жили menobardi и moschêni (Плиний, VI, 10). «Первое название, — писал Н. Адонц, — по-видимому, следует читать <ar>meno–mardi; а второе — mochs–eni соответствует не мосхам. А это значит, что и княжество Моксены имеет подкладкой этническую особенность»[3]. Мосхи — протогрузинские племена. Живущие поблизости от армян племена менобарди и мокс’ени уже не могут быть армянами, в чем признается и сам Н. Адонц. В племени мено-барди мы видим ираноязычное племя ман/д/ов—мар/д/ов. А перечисление Плинием племен менобарди и мокс’ени рядом указывает на их этническую близость.Арабы после завоевания Джезиры и области Завазан (Алдзник армянских источников. Завазан – с курдского Zozan букв. «Летовье», «Гористая местность») осенью 640 г. двинулись в глубь Северного Курдистана. Многие местные князья вынуждены были заключить мирные договоры с арабами на условиях выплаты им «джазии». Правителя Мокса, одной из областей Босфораджана, «Хабиб ибн Маслама утвердил его в должности, отправил с ним человека и написал ему грамоту «о мире и безопасности» (Баладзори, 10). Видимо, не ограничившись лояльностью, арабы потребовали от князя Мокса и военной помощи, и завлекли его в свой завоевательный поход, потому что источники сообщают, что арабы, «достигнув моста Мецамора, не могли перейти через него. Предводителем их был Вартик, князь Макский, называемый Акник» (Себеос. III, 120). Видимо, мост был разрушен в целях сопротивления арабскому передвижению. Вартик Макский показал арабским войскам брод через реку Мецамор и «затем он (Хабиб ибн Маслама) переправился через реку Нахр-ал-Акрад («Река Курдов») и расположился на лугу Дебиля» (Баладзори, 10). Участь Двина была решена. В армянском и арабском названиях реки Мецамор и Нахр-ал-Акрад нет никакого недоразумения: армянские источники реку называют Мец-амор, что означает, Мец-большой, и амор-а-мор (мар, — под марами знали курдов) и поэтому реку и построенный курдами мост называли Мецамор, то есть Большие Мары; а арабы курдов называли во множественном числе «ал-акрад» («курды»), поэтому и реку называли Нахр-ал-Акрад, — «Река Курдов». Этот мост для курдов был стратегически важным объектом, так как альпийские луга армянского нагорья для скотоводства представляли из себя наибольшую привлекательность. Каждый год дважды — ранней весной и глубокой осенью — этот мост выдерживал тяжесть сотен тысяч отар овец, крупнорогатого скота и вьючных животных. Этот мост представлял собой и своеобразный таможенный контроль, так как позволял определить (сосчитать) количество переправляющихся животных в обоих направлениях, что позволяло определить количество взимаемого осенью налога. За переправу также надо было платить. Кроме того, заняв оборону у моста с небольшим числом вооруженного отряда, можно было сдерживать до прихода основных вспомогательных сил неприятельское войско. Так как мост и прилегающие территории находились под контролем курдов, а мост был построен курдами, то, естественно, река и мост назывались названием курдов. И город Двин был основан курдами. Для охраны моста и осуществления налогового контроля недалеко от моста было размещено военное поселение для выполнения охранно-контрольных функций. В Мидии, а позже и Персии, по свидетельству персо-арабских авторов, существовали институты военных лагерей, которых с древнекурдского называли gundjaigâh[4] («место дислокации») или ramm («места привязи, стоянка»). Базовой основой и мощью мидийско-курдской армии составляли эти лагеря. По сути, эти лагеря были резиденцией (штаб-квартирой, местом сбора) иррегулярных конных частей, по численности соответствующих кавалерийскому полку. Лагеря были размещены друг от друга на определенном расстоянии, позволяющем обеспечить подкормами такое большое количество лошадей. Кони должны были как можно ближе к лагерю пастись на случай внезапного сбора при возникновении опасности. Как правило, эти лагеря-гунды должны были иметь и запасные пункты, куда перемещались после травли пастбищ для коней в основном лагере. Запасной (второй, а может быть и третий) пункты обычно размещались на расстоянии одного конного перехода, приблизительно равном расстоянию 40-50 км. По сведениям, по всей Персидской державе таких гундов было четыре или пять[5]. Один из этих гундов и был размещен в районе моста Мецамор на реке Мецамор (Нахр-ал-Акрад). Постепенно лагерь-гунд превращался в крупный населенный пункт по причине ряда градообразующих факторов: это место находилось на пути Великого шелкового пути и было пересечением караванных путей с севера на юг и с востока на запад, через него проходила «народная тропа» кочевников; Араратская долина — одна из самых плодородных в Южном Закавказье и всегда славилась своими фруктами, виноградом и овощами, что являлось предметом меновой торговли с кочевниками и приезжими купцами; возникающая в таких условиях потребность в услугах разных мастеровых обусловливала их приток в этот военный лагерь, и все эти сословия нуждались в священнослужителях-жрецах, без которых немыслим ни один обряд свадьбы, рождения и смерти и других проявлений человеческих взаимоотношений друг с другом, природой и богом. Таким образом, были налицо все условия образования города. Поэтому со временем временные жилища заменились глинобитными хижинами и каменными домами. Был построен храм Огня, где зороастрийцы-огнепоклонники посредством огня общались с богом. Постепенно и другие гунды-лагеря превращались в населенные пункты[6], но не все они становились городами, так как не всегда пересекались выше перечисленные градообразующие условия. «Гунд в смысле части армии, полка — обыкновенное слово в древнеармянских памятниках, а в значении географическом оно выступает впервые у Лазаря и затем у Себеоса», — писал Н. Адонц[7]. Позже на месте стоянки военных лагерей стали образовываться населенные пункты, которые носили общее название «гунд». В современном курдском языке слово «гунд» означает селение (село), деревня. Для обозначения небольших населенных пунктов используется и слово «мезра (мазра)». Но во всех частях Курдистана все населенные пункты (села, деревни) обозначаются одним словом — гунд. Интересно, что это слово отсутствует в фарси и армянском языках, и свой первоначальный вид сохранило только в курдском языке. Армяне с мидийско-курдского (gah) это слово заимствовали в виде «гюх», а азербайджанские тюрки как «кэнд», и турки в Турции как «кеой». В настоящее время в Республике Армения есть два селения под названием «Двин»: одно на месте исторического Двина в Араратском районе, недалеко от северного берега реки Аракс, а другое — в Арташатском районе, примерно15-20 км на северо-востоке от районного центра, и чтобы различить, называется Верин-Двин. Название «Двин» М. Хоренский переводит как «холм». Вот что он сообщает: «На втором году царствования парсийского царя Ормузда[8] и на восьмом году царствования Констанция Хосров вступает на престол при помощи последнего…[9] Он переносит свой двор на высокое место, (возвышающееся) над лесом; строит там тенистые палаты — (место), называющееся по-персидски Двин, что значит «Холм» (M. Хоренский. III, 8). Только не совсем ясно, почему выходец из Парфии царь Хосров при поддержке византийского императора, кровного врага Персии, придя к власти, свою резиденцию называет «по-персидски»? Ответ заключается в самом слове «Двин» — названий двух населенных пунктов, основанных на севере реки Аракса, расстояние между которыми равно примерно 30-40 км, что равно одному конному переходу между двумя «гундами». Поразительно, но источник конца XIX века Двин называет «Дугюнь», а Верин-Двин — «Двин — Кюрдь-кенд» («Двин — Курдское село» — Л. М.)[10]. В селе Двин — Кюрдь-кенд к 1886 году жили 239 курдов и 67 армян, всего 213 семей. И в настоящее время все старожилы, независимо от национальностей, живущие или когда-то жившие в тех краях, всегда Двин называли — Курдлэр (Кюрдлэр). Именно наличие двух «гундов» на севере Аракса и определило название Двина, то есть «Ду Гунд»а. Со временем, с приобретением городского значения, размещением здесь царских резиденций, Ду-Гунд закрепилось за расположенным около реки Аракса населенным пунктом и постепенно, в других языках трансформировалось в Двин. Именно раннее автохтонное присутствие курдского этноса в рассматриваемых нами районах и предопределило курдскую подоплеку топонимии Двина. Здесь же находилось древнезороастрийский храм. Со временем храм Огня был разрушен (переделан) и на его основе была воздвигнута нынешняя армянская церковь, известной как «Хор-Вираб».Об этом в 30-е годы ХХ века писал и русский ученый В. Гурко-Кряжин: «Все исторические памятники, которые, как гора с обнажившимися геологическими пластами, дают возможность прочесть прошлые эпохи того или иного народа или страны. В Армении я видел два таких памятника: это Хорвираб и Звар’ноц. Хорвираб… несомненно гораздо древнее находящееся в стороне от главного храма небольшое церковное строение. Внутри его, в двух углах, буквально просверлены в базальте два колодца… Базальтовая скала хранит, однако, еще более древние следы культового зодчества. Там и здесь буквально из застывших потоков лавы вздымаются подножья каменных колонн, видна вырубленная в скале терраса и пр. Здесь мы видим, по всей вероятности, остатки храма огнепоклонников, одного из тех «аштега», которые некогда вздымались на горах Армении, но были затем разрушены христианами или превращены в храмы. …Древняя Армения, включающая в свой состав и теперешний Курдистан…»[11] — тем самым намекая принадлежности древнего зороастрийского храма курдам. В средневековых армянских источниках имеются сведения, косвенно подтверждающие строительство храма курдскими князьями. Согласно средневекового армянского историка Вардана Великого «Шавасп[12] Артцруни и Вендо[13] — старшие нахарары, изменив вере, построили в Девине храм Ормизда[14] и дом огня, и главным жрецом поставили Шеро[15], сына Вендо[16]. Вардан, узнав об этом, пошел с своим полком на Шаваспа, которого убиль; марзпана[17] Мешкана[18] обратил в бегство; мерзкого Вендо, бросив в атрушан, сжег; Шеро на багине[19] повесил на шесте, и на этом месте построил церковь во имя святого Григория»[20]. Из этого рассказа очевидно, что Хор[21]-Вираб — сохранившееся до сих пор курдское название храма и с армянского не поддается переводу. Но зато это слово легко переводится с курдского: «хор» означает солнце[22]; на фарси — день, солнце[23]. В древнеиранском пантеоне бога солнца хвали Хвар. Среди курдов собственные мужские имена — Viri, Wero(j) и женское Werava могут дать ключ к разгадке названия этой церкви. Хор-Вираб переводится как Храм (бога) Солнца. В период русско-персидских войн, 1 октября 1828 года победоносные русские войска вошли в Ереван. Командующего русским экспедиционным корпусом в Закавказье генерала Паскевича провожал «фактически духовный глава армянского народа»» архиепископ Нерсес. В Ереване «был только один христианский храм, принадлежащий армянам. Это была убогая, древняя церковь ЗОРОВАР, «Святыня Сильных», которая по преданиям хранит в своих подземельях мощи апостола Анания, крестившего Савла»[24]. На первый взгляд, в этом сообщении русского историка ничего необычного нет, тем более для непосвященного и не знающего армянского языка. Но самое интересное как раз в том, что армянские переводчики, включая, наверное, и архиепископа Нерсеса, название церкви перевели с курдского языка! Слова «зор» и «вар» не армянские, а курдские[25]. Хотя, правильнее было бы название церкви переводить как «Сильная Обитель».Азербайджанский ученый А. Алекперов, знающий Красный Курдистан не понаслышке, на основе богатого полевого материала в 40-е годы ХХ столетия писал, что «…в горах нашего (то есть Азербайджанского, имея в виду Красный Курдистан — Л. М.) Курдистана сохранилось значительное количество христианских памятников материальной культуры, которые в большинстве случаев отражали культуру господствовавших тогда классов. Памятники эти имеют военный характер — крепости и замки; религиозный — церкви, монастыри, часовни и кладбища; торговый — мосты и дороги». По его мнению, «художественные и архитектурные традиции господствовавших классов бывшего здесь христианского населения всецело были приняты новыми курдскими султанами». И пытается это объяснить тем, что «эти высшие классы, чтобы не потерять своего влияния, легко принимали ислам…», имея при этом в виду высшие классы «до-курдского» христианского населения. Тогда возникает вопрос: если местное христианское население (господствующие классы) принимают ислам под давлением вновь прибывших после них на эти земли курдских племен, то сама курдская родоплеменная знать под чьим давлением принимала элементы христианской культуры? Или наоборот, почему «христианские господствующие классы», так легко принявшие ислам, полностью сохранили элементы христианской культуры и в чем тогда выражалось принятие ими ислама? И далее наш автор пишет, что «…и некоторые элементы художественной культуры, даже противоречащие мусульманским обычаям, принимались здесь без перемен. Воспринимались не только форма и техника этих памятников, но иногда и сюжеты, изображенные на могильных памятниках, до того совпадающие, что если бы не арабские надписи на них, то их можно было бы принимать за христианские памятники. Богатый материал в этом отношении может дать кладбище в селении Кары-кишлак с разными могильными памятниками курдских султанов (ханов). На одном из этих памятников высечена веселая сценка — «пляска под зурну». Подобные памятники обильно разбросаны по Азербайджану и Армении и уходят далее за Аракс, а по форме и содержанию они связаны с древними культурами Востока… Нужно отметить, что такой «еретизм» (изображение веселых сценок на могильных памятниках) постепенно исчезал под влиянием ислама[26].Если наличие элементов христианской культуры в среде курдской знати можно объяснить принятием последними христианства у «местного христианского населения», то чем тогда объяснить в материальной культуре курдов дохристианских и домусульманских элементов?На территории бывшего Красного Курдистана в Лачинском районе, недалеко от Гочазского перевала находится кладбище с несколькими мавзолеями курдских феодалов. Один из этих мавзолеев, самый крайний над обрывом, незаметный с дороги считался у женщин священным. Среди обвалившегося свода мавзолея торчит несколько камней, имеющих вид фаллоса. На самой верхушке этих камней женщины ставили небольшие горящие факелы (или свечи), отчего концы этих камней закопчены. На одном из этих камней, напоминающих фаллосы, был высечен знак свастики. Позже этот камень был вывезен в Армению для хранения в музее, где и выдается за «армянский». С 1992 года территория Красного Курдистана находится под оккупацией Армении и, наверняка, весь мир скоро узнает о потрясающих воображение «открытиях» армянских ученых, делающих армян самыми древними и культурными поселенцами на планете. Как будто за 70 лет советской власти кто-то им мешал делать это.Растущий тут же рядом куст обвешан люльками, сделанными из тряпок. «В этом мавзолее, — писал А. Алекперов, — мы наблюдаем наличие фаллического обряда, связанного в данном случае с деторождением»[27]. Этот обряд — наследие языческих времен. По свидетельству А. Алекперова, в Красном Курдистане мечетей почти не было. Духовенство в «нашем понятии» здесь отсутствовало. Официальный ислам в этих краях особенно сильно сочетался с доисламскими религиозными пережитками[28]. Ученый справедливо полагал, что «… сохранившаяся материальная культура настоящего времени иногда может в своих пережитках датироваться более древними периодами»[29]. В связи с этим он сделал интересные наблюдения среди курдов, в особенности, применительно к пирам. По его мнению, «происхождение некоторых «пиров» относится к древности. Изменяясь одновременно и в зависимости от изменений социально-хозяйственной среды, явление, называемое «пиром», вплетало в себя самые различные по своей социальной значимости понятия»[30]. «Пиром» может стать камень, могила, родник и т. д. По своему происхождению некоторые «пиры» могли носить временный характер. Так, например, в момент наступления нового года многие предметы могли стать «пирами»: вода, лес, лошадь, мельничная канава и пр. Большинство «пиров» носило ярко выраженный культ предков с могилами отшельников, святых и проч. Такие могилы и пиры встречаются почти на всех кладбищах Курдистана. Этим пирам приносили жертвы в виде культового хлеба, приготовленного из сдобного теста; этот хлеб оставался на могиле. Там же иногда оставались также жертвенные деньги и пища[31].Этот же обычай мы повсеместно соблюдали среди курдов, живущих в Армении, особенно в период откочевания курдов-кочевников. Великий курдский поэт Низами Гянджави, хорошо зная обычаи и традиции своего народа, фаллический обряд, связанный с культом камня, описал в своей поэме «Хосров и Ширин» в главе, рассказывающей о происхождении коня Шибдиз: «Вблизи монастыря находится пещера.В ней камень схож в конем; того же он размера.В дни зрелых фиников спешит из Ремгеле[32]Сюда Кобыла. Ждет-зачнет она во мгле.Она, свершив свой путь, в полуночную поруВ пещерный лезет вход, как змеи лезут в нору.И к камню черному в ней страстный жар горит.Трепещет, бурная, и трется о гранит. Ей волею творца от камня ждать приплода.Что дивного? Творцу подчинена природа.А конь, что здесь зачат, — всего быстрее он,Свой взмах у ветра взяв, а скорость — у времен». Таким образом, можно сделать вывод о том, что ни христианство, ни ислам не пустили глубокие корни среди курдов, которые были больше привязаны к своим языческим обрядам. Только феодальная верхушка, в зависимости от степени угрозы их личной власти или их выгоде, могли менять свои религиозные ориентиры, но при этом не оказывая особое давление на своих подданных. Поэтому, приняв христианство, а потом и ислам курдский народ смог сохранить почти нетронутой и свою материальную культуру, чуть видоизменив их, при этом почти не изменяя ее курдского народного естества.Арабы после взятия Двина дали его жителям охранную грамоту и, видимо, за услуги, оказанные им князем Мокским Вартиком, отдали ему в управление Двин, оставив там небольшой арабский отряд, так как Хабиб ибн Маслама, по сообщениям источников, долго не задержался там и продолжил свой завоевательный поход.М. Хоренский «акеацы» называет в одном списке с мокийцами, кордукцами и андцевацами, «которые получили свои названия от своих областей» (Моисей Хоренский. II, 8). Перечисление этих областей рядом намекает на их территориальную и этническую близость. Вартик, князь Мокский, называемый «Акник», судя по этому был акеацом, то есть из области Акеац и, следовательно, из племени акеац. Суффикс «ац», «ц» в конце слов означает принадлежность к кому-либо, чему-либо, поэтому на русский можно переводить как «акейский» и «акейцы». В данном конкретном случае речь идет о Мокском князе Вартике из племени (области) Аке. В настоящее время в Северном Курдистане в области Ван сохранилась местность под названием Аке. Есть и курдские племена под названием ако. Ш. Х. Бидлиси писал о правителях Берадоста, происходящих от племени (горан) гуран аширата Ако[33]. Ныне курдские племена, относящиеся к племенному союзу Ако, группируются в Южном Курдистане в районах Нав-Дашит, Шавур и Ранийе. Из этого союза племена бане и баболе проводят лето по обе стороны ирано-иракской границы к востоку от Ревандуза. По данным курдского этнографа Джалиле Джалил, в XIX в. курдское племя ако (акуи) жило в области Койсанджак, граничившей на севере и северо-западе с Эрбил-Ревандузскими санджаками, на востоке с областями Сардешт и Лахиджан Иранского Курдистана, окруженного горами Кандил, и жило в 43 селениях[34]. Среди Хейдаранлинского племенного союза также было племя акуби, которое жило в Ванской области в Баязете[35]. Название племенного союза Ако отразилось и в топонимии среды его обитания — Аке, Ако, Килис (древняя Ак-илсена) в Северном Курдистане; Аку (Акойан) — область в бывшем эмирате Соран в Иранском Курдистане; Ако (Акко) — селение, где живут курды-езиды в Армении в районе г. Гумри (в середине XIX века в области Хаккяри, поблизости г. Джуламерга обитало племя беррави или бервари, и замок курдского эмира этого племени назывался Кумри (Гумри)[36], в 18 километрах от Талина. Вартик, собственное мужское имя в вариантах… В Северном Курдистане есть также и область Армен-Варто, где в свыше 100 деревнях живет курдское племя армен-варто, которое исповедует христианство. Слишком много случайных совпадений не быавет, и перед нами князь Макса Вартик Акеан выступает в своем курдском обличии.В арабских источниках Мокс упоминается в связи с походом в 701-702 гг. арабского полководца Мухаммеда ибн Марвана, который в годы правления халифа Абу-ал-Малика со стороны Джезиры прошел в область Мокс и напал на Шатах, где население, укрывшись в крепостях, оказало сильное сопротивление арабам. Не сумев добиться успеха, арабы ложными посулами уговорили защитников выйти из крепостей, после чего уничтожили мужчин, а женщин и детей взяли в плен. Об этом сообщают и армянские источники[37].Мокс с прилегающими областями всегда оставался в сфере курдского влияния. В XIV веке мирливом Мокса был один из классиков курдской поэзии Мела Джезири.В Моксе существует много строений, относящихся к материальной культуре курдов. Через главную реку Чаме Мокс построен старинный мост с названием «Пра Сор» (в переводе с курдского «Красный мост»). На кладке каменного моста надпись гласит о том, что этот мост построен во времена Мир-Авдала[38]. Ш. Х. Бидлиси писал, что Абдал-бек, зять правителя Хаккари, с помощью тестя присоединил к округу Мокс район Гаргар (Гэргэр), как было при отцах и дедах его. Мокс в качестве наследственного удела входил в состав владения правителя Хизана[39]. И в последующие столетия Мокс принадлежал курдским феодалам. В 1915 году последним курдским беком Мокса был Муртулла-бек, с которым академик И. А. Орбели имел личный контакт. Академик Орбели И. А. больше месяца жил в доме Муртулла бега и его внимание привлекли высокая горка из квадратных плоских довольно мягких подушек, как бы тюфячков, которые выкладывались в случае надобности на пол для приходящих гостей и тесно были связаны по церемониальной функции с подушками, «составляющими особую черту быта Ирана и Армении феодального периода быта V–VI вв.»[40]. Больше всего исследователя поразил до сих пор сохранившийся у курдского феодала придворный церемониальный этикет – одной из элементов оказания знаков внимания почетным гостям существующей у Сасанидских царей и в дворце Аршакидов, согласно которой «подушка, или, в особых случаях, две подушки для сидения во дворце являлись привилегией высших и особо близких к царю феодалов, и право на подушку, или две, отмечалось историками наряду с упоминанием о «пативе», той почетной повязке на груди, плече или головном уборе, которая служила внешним отличительным признаком знатного вельможи. А в доме Муртуллы-бега подушки для сидения, «дымпик», давалась лишь некоторым гостям; за все время моего пребывания в Моксе лишь одному из приходивших гостей-бегов было дано два или три раза из-под самого хозяина. Одним гостям подушка давалась дворецким, «мальхуэ» (который одновременно являлся «мехмандаром», т.е. «гостеприимцем», «мажордомом»), по знаку рукою Муртулла-бега; другим подушка подавалась без без такого знака, очевидно, являясь постоянным выражением почета со стороны хозяина, и, наконец, в особых случаях мехмандар предлагал подушку гостю лишь после того, как сам хозяин прикоснулся пальцами к ней. Как выглядела эта горька дымпиков на подоконнике, легче всего можно судить, взглянув на замечательное Сасанидское блюдо Эрмитажа, где изображен царь Хосров Ануширван, восседающий на троне, имея под рукой точно такую горьку подушек, но в чехлах не из бумажной набойки, а из парчовой ткани[41]. Примечательно, что наблюдаемый в доме курдского феодала Муртулла-бега придворный этикет, «детали рассадки» гостей в доме напоминает Орбели И. А. «споры между армянскими феодалами и даже главой феодального рода и царем из-за нарушений обычаев местничества в рассадке гостей во время пира. Это напоминание звучало особенно явственно, когда два-три раза за вечер звучал голос хозяина, говорившего «рахат рюна» («сядь удобно») (на курдском языке — Л. М.)…[42]». Далее описывая ежевечерние приходы гостей в дом Муртулла-бега, Орбели И. О. отмечает, что «эти вечерние приходы гостей были обязательной визитацией, подобающей феодалу, «повиданием» (тесютун), предусмотренным средневековым распорядком армянского феодального двора. Во время этих «повиданий те, кто хотел отлучиться за пределы области, должны были испросить у Муртулла-бега дастур[43], т.е. устное разрешение, даже если это были свои беги или глав кочевого племени, зашедшего на кочевье в Мокс или прогонявшего свой скот. При этом всегда соблюдалось формула «Дай дастур на то-то», и разрешение давалось в формуле «Дастур у тебя… Все эти мелочи и многое другое в распорядке вечера в доме Муртулла-бега» в совокупности напоминали распорядок давнего прошлого, быть может, осуществлявшийся в ином здании, но на том же самом месте, где стоял дом Муртулла-бега… Такое впечатление еще усиливалось, когда приходилось наблюдать своеобразную цепочку курдов, идущих по дороге или тропинке, если это не были простые крестяне. Они всегда шли друг за другом, иногда только на полшага отставая от идущего впереди старшего, но обязательно отставая и идя слегка сбоку, так что даже на ходу соблюдалось разделявшая их феодальная лестница почета»[44]. Примечательно, что Орбели И. А. «все эти мелкие пережитки феодального распорядка» пытается соотнести армянской действительности. Вряд ли можно соглашаться с Орбели И. А., пытавшегося выдать за армянское наблюдаемой им в доме курдского феодала придворный этикет. Все армянские источники в один голос утверждают, что курды начали «проникать» в Армению после 12-13 века, особенно массово после Чалдыранской битвы 1514 г. между Сефевидским Ираном и Османской Турцией, соглашаясь при этом, что курды начали занимать по отношению армян господствующее положение. Естественно напрашивается вопрос: если это так, то когда и при каких условиях армяне навязали, передали курдам или же курды переняли эти порядки армянского феодального дома, если курды, «проникая в Армению» сразу же заняли господствующее положение? А все факты свидетельствуют в пользу того, что с древнейших времен мидийцы-курды в Северной (турецкой части) Курдистана, в том числе и Моксе, всегда занимали господствующее положение, а сохранившееся в доме курдского феодала придворный этикет также свидетельствует в пользу того, что династия Аршакидов и Сасанидов были этнически курдскими. В пользу этого свидетельствуют и сохранившиеся в Моксе элементы материальной культуры.На высоте 2045 м над уровнем моря, у перевала Агер (по имени курдского племени хаккари (Аккари — сравните с Аке(о), Ак-кари) находится Дом путника, известный у курдов как «Ханье Мир Хасане» — «Дом Мир Хасана», внутри которого находится усыпальница с большой мраморной плитой, которую курды почитают за могилу Мир-Хасана. В устном народном предании, распространенном в очень близких вариантах и среди курдов, и среди армян Мокса говорится о том, что этот странноприимный дом-обитель построен неким местным князем по имени Хасан. В курдских и армянских вариантах легенда гласит, что князь Мир-Хасан (Хасан) во время охоты на оленей заблудился, и ему на помощь пришел, по рассказам армянских респондентов И. А. Орбели, Святой Георгий и спас его. К сожалению, И. А. Орбели не рассказывает до конца курдский вариант легенды. Только неясно, в чем заключается помощь Святого Георгия Мир-Хасану, если, судя по могиле Мир-Хасана, тот преспокойно почивает и, значит, не спасся.По свидетельству И. А. Орбели, с разрешения курдского бека Мокса, живущие в Моксе армяне в 1887 году вплотную к этой обители построили маленькую церковь с плоской мраморной плитой старательной работы. Армяне об этой гробнице сообщили академику Орбели, что эта могила Георгия Победоносца, а обитель называют Путки (Путку Сурб Георг). Орбели признает, что не помнит предание и какую роль играл во всей этой истории «Глиняный горшок», от армянского названия которого якобы происходит название обители «Путки»[45].Дело в том, что в горных условиях такие дома совершенно необходимы, и их наличие общепринято у всех народов, живущих в экстремально-климатических условиях: «охотничьи домики», «зимовки» в Сибирской тайге, на Дальнем Востоке, Аляске и в других частях света. У курдов особенность размещения таких домиков-пристанищ заключается в их нахождении на «народной тропе» кочевников и у опасных горных перевалов. По всему Курдистану можно встретить такие обители, и не только в Курдистане, но и в местах обитания курдов. Например, на горной дороге вблизи заброшенной курдской деревни Келаны, по дороге в альпийские луга, в верховьях реки Веди в Араратском районе армении; в Красном Курдистане на дороге Гаджикенд-Кельбажар (Кельбаджар) у перевала Гюзгю и др. Во многих таких обителях всегда оставляли определенные запасы пищи, древесного топлива и сена для скота и даже утварь, а иногда и теплые вещи. Так вот, на курдском языке «пут» означает высокий стог сена, и неудивительно, что наша обитель получила свое название от слова «пут» — стог сена и суффикса «ка/кан», что обозначает в дословном переводе «сенное», в смысле «место кормления (скота)». Видимо, один из местных курдских князей действительно когда-то построил здесь строение для предупреждения падежа своих отар во время весенне-осенних передвижений на случай внезапного выпадения обильного снега и заранее позаботился о создании здесь запаса сена, от которого и получила свое название эта обитель.Что касается могилы, то, видимо, кто-то умер и был похоронен на этом высоком перевале, а над его могилой было построено небольшое строение. Народная молва приписывает ее некоему местному князю Хасану. В IX веке одного из базикан (арцруниев) звали Абу-Хасан, о котором Киракос Гандзакеци писал, что «Барсег I Анеци, католикос (1105 г.), архиепископ был братом влиятельного сановника грузинского двора, владетель Ахпата и Махканаберда Амир-курда Арцруни, известного также под именем Абу-Асана» (К. Гандзакице. I, 91). Речь идет о представителях рода курдского племени бабир, принявших христианскую веру. Курдские князья Иванэ и Захаре были из этого рода.Орбели признает, что «трудно сомневаться в том, что основание этого приюта — не как сохранившихся зданий, а как пристанища для путников — относится к весьма глубокой древности». Далее, упоминая об основателе Путки «неким местным князем по имени Хасан», он пишет, что «имя это уже в IX веке было очень распространено не только среди мусульман, но и среди армянской христианской знати»[46]. Если это так, то почему армяне могилу Мир-Хасана (Хасана) почитают за могилу Георгия Победоносца? Почему именно у курдов сохранилась память о Мир-Хасане? Почему, если армяне автохтонны, то есть на эти земли пришли раньше курдов, свою церковь построили только в 1887 году с разрешения курдов? И потом, Хасан — не мусульманское имя. В курдском языке это слово означает: 1). Хас — лучший, отборный, неподдельный, настоящий, чистый, без примеси, привилегированный, знатный с характерным суффиксом «ан» для окончания курдских слов — «Хас-ан», т. е. благородный, знатный. 2).Поэтому ошибочно курдское мужское собственное имя принимать за мусульманское. А попытка армян переименовать древние материальные, культурные и археологические памятники по истории соседних народов в «армянские» уже стала притчей не только у соседних народов, но и ученых всего мира. Об одном таком случае рассказывает русский историк В. А. Величко: «Прихожане душетской св. Николая церкви составили приговор, коим поручили двум лицам из своей среды ходатайствовать пред высшим кавказским начальством о принятии мер против захвата армянским духовенством часовни «Бодавись-цминда Георгись-ниши» с принадлежащим ей участком земли (в ½ весть от г. Душета). Древние иконы из названной часовни, по словам составителей приговора, давно уже похищены и перенесены в душетскую армянскую церковь, участок примежеван к ней «неводомыми путями» истекшего 15-го мая, а сама часовня переименована в «Сурп-Георковскую», и православные священники служению в ней с тех пор не допускаются». Первая информация об этом была опубликована в июньском номере газеты «Кавказ» за 1897 год. А о втором таком случае рассказала газета «Иверия» за апрель 1897 г. в городе Ахалцихи. В начале марта 1897 года стоящую недалеко от грузинского города Ахальцихи, по ту сторону реки Поцхови, рядом с целебным родником грузинскую часовню с маленькой кельей армяне взяли под свой контроль, выставили в часовне армянские иконы, повесили дверь и заперли на замок. Об этом местный грузинский священник Д. Хахутов донес экзарху Грузии[47]. Таким милым шалостям наших соседей известный грузинский поэт и публицист И. Г. Чавчавадзе посвятил книгу под названием: «Армянские ученые и вопиющие камни»[48], где с болью говорил о попытках армянских ученых переложить историю соседних народов в свою пользу.Это еще раз свидетельствует в пользу того, что случаи в Курдистане (Мокс) с могилой Мир-Хасана (1887 г.) и в в Грузии (Душете и Ахалцихи,1897 г.) имеют общую тенденцию присвоения чужой култьуры. Несомненно, армяне в Моксе — поздний элемент. И. А. Орбели в своей книге о Моксе, рассказывая об армянском населении области, касается и вопросов армянского фольклора и пишет об «армянской» балладе «Мокский Мирза», где в частности подмечает, что «… географические пункты, упоминаемые в ней и, кроме Бохтанского Джезире, находящиеся в Моксе, в период моего пребывания уже были известны под другими названиями. Это дает основание думать, что баллада сохранена народной памятью от того времени, когда население области составляли не те армяне, которые были предками армян, населявших Мокс в 1911 году, и что в период между сложением этой баллады и началом ХХ в. произошли существенные сдвиги в топонимике страны»[49]. В балладе рассказывается о вызове Мирзы к эмиру Джезиры, где его ждет верная смерть. Это подтверждает факт зависимости Мокса с давних времен Джезире Ботан, населенного исключительно курдами. Мирза — с. м. и. — сокращенное от курдского Мирзо; также от персидского «Э-мирза-де»; кроме этого, в арабо-персидско-курдской литературе применяется в значении «писарь». У всех мусульманских народов также имеется мужское имя Мирза. У героя баллады коня зовут курдским названием «Бадави — красавчик». Общеизвестно, что в Мидийской империи, куда входила и историческая Армения, много коней разводили. Основным районом разведения лошадей считают местность, примыкающую к турецко-иранской и ирано-иракской границе, которая целиком входит в Курдистан. Были за пределами Курдистана широко известны такие породы лошадей, как бодави, сенджаби, курд, мукри и другие. Знаменитые ахалтекинская порода в Туркмении и карабагская в Азербайджане были также выведены из этих пород. Удивительно, но факт: историческая армянская письменная традиция не знает армянское название породы лошадей. А лошадей в данном районе разводили из седой древности, если армяне появились раньше курдов в этих местах, то почему не курды, а они переняли названия пород лошадей именно у курдов, судя по названию коня Мирзы «Бадави» в вышеназванной «армянской» балладе? Курдский ученый профессор Джалиле Джалил убедительно доказал принадлежность данной баллады курдскому народу.Вызывает интерес и сохранившаяся в архиве И. А. Орбели запись о действовавшем в области Мокс «праве первой ночи» у курдских феодалов по отношению к армянским девушкам в их брачную ночь[50]. Об этом обычае в отношении армянок со стороны именно курдских феодалов сообщает и другой армянский этнограф С. Д. Лисициан в своей книге «Историко-этнографические очерки Шатаха»[51]. Шатах составлял смежную с Моксом область и входил во владения эмиров Хаккари, по словам М. М. Боязиди, «одним из трех древнейших и самых знатных родов Курдистана»[52].Вызывает любопытство и такой факт: «Город (Шатах — «предместье») естественно разбивался на несколько околотков… Все мальчики околотка … снимали у кого-либо обширную комнату, куда собирались в свободные часы… В этих помещениях «ода» (…) разводился зимою по середине огонь — … «т’амак”, дым выходил через световое отверстие в потолке… такой «клуб» выбирал ежегодно своего старшину — «агу» (…), распорядителя — «мальху» (…) и рассыльного — «маджу» (…; по-курдски «слуга»)[53]. О таком обычае сообщают и другие армянские источники. Например, сообщая об этом, М. Шагинян вместо слова «ода» применяет «от’ах»[54]. Только почему-то все они «забывают» при этом объяснить своим читателям то, что кроме маджу (слуга) и другие также заимствованы из курдского — «ага» (знатное лицо – глава племени, феодал)., «мальхо» (хозяин дома), «ода» (большая комната, комната для гостей гостевая; азербайджанские тюрки заимствовали как отах, а тюрки в Турции — ода). И обозначение мелких хуторов — населенных пунктов армянами заимствовано из курдского «мезра», — о чем прямо пишет и С. Д. Лисициан[55]. Также наводят на размышления армянские заимствования из курдского «т’авла» (хлев), «гом» (овчарня), «тандур»[56]. Может быть, все они не знают, что все ираноязычные народы, а также и в Индии подземный очаг называют одним и тем же словом — «тандур’ом» и его корни надо искать в санскрите и когда Н. Саакян патетически восклицает «Лаваш! Кто первый раскалил докрасна стенки тондыра в наших горах, кому первому пришла в голову мысль о плоском хлебе, напоминающем свиток или лист пергамента?»[57], то ответ должна получать именно у этих народов.Ментешашвили писал, что в середине XIX века области Первари (Хошейр) и Мукус (Мокс) заняты главным образом двумя курдскими племенами — адиан и шакериан (или шекер). В восточных долинах области Мокс в некоторых деревнях проживают курды племени хамни-и-эшади; некоторые деревни занимают курды племени амо (племя, род Аматуни армянских источников). Все вышесказанное свидетельствует в пользу автохтонности курдского населения Мокса, и род князьев Мокса также выступает в своем курдском обличии.Таким образом, на длительном отрезке исторического времени мы наблюдаем, что область Мокс всегда была под властью курдов, и здесь всегда господствовала курдская феодальная власть вплоть до 1916 года, которая окончательно была ликвидирована турецким режимом в 1925 году.
[1]Адонц Н.В. Армения в эпоху Юстиниана. С. 339. Ереван, 1971.
[2]Лерх П.В. Исследования об иранских курдах и их предках, северных халдеях. Кн. 1. С. 66. СПб., 1856.
[3]Адонц Н.В. Армения в эпоху Юстиниана. С. 428. Ереван, 1971.
[4]В этом слове, состоящем из компонентов gund–jai–gâh вызывает интерес и последний gâh, откуда древнемидийские Gah–namaki (так называемые Воинские Грамоты). От этого gâh происходит и древнемидийско-курдское gever (гавар армянских источников), означающей в ее современном значении «район», «область».
[5] Адонц Н.В. Армения в эпоху Юстиниана. С. 233. Ереван, 1971.
[6]Кстати, превращение военных лагерей в населенные пункты — в большие и малые, мы наблюдаем в разное историческое время и в разных странах мира. Например, станицы Суворовская, Воронежская, Александро-Невская и др. в Краснодарском крае и Преображенское в Республике Адыгея Российской Федерации были основаны благодаря размещенным там полкам русской армии, которые и передали этим станицам свои названия.
[7]Адонц Н. В., ук.соч., с. 253.
[8]Хормизд IV (579-90), царь Персии из династии Сасанидов
[9]Хосров Парвиз (591-628, сынь Хормизда IV) вступил на отцовский престол при поддержке византийского императора Маврикия (582-602), а не Констанция, как утверждается в «Истории Армении» М. Хоренского.
[10]Материалы для изучения экономического быта государственных крестьян Закавказского края. Том 3, часть I. С. 4;134. Тифлис, 1886. Статья «Экономический быт государственных крестьян Эриванского уезда, исследование Ф. Т. Маркова.
[11]Газета «Заря Востока». Тифлис. № 1280, 1.10.1926.
[12]Шавасп – курдское собственное мужское имя (Sha-(h)asp букв. «Многолшадный», «Многотабунный»).
[13]Шеро – курдское с.м.и. («Лев»).
[14]Храм Ормизда, то есть «Храм Огнепоклонников». Ормазд – более поздняя форма имени Ахура-Мазды. У огнепоклонников – Бог Добра, главное Божество в «Авесте» у древних иранцев.
[15]Шеро – курдское с.м.и. («Лев»), Naven kurdi. Kurdische namen. Kurt isimleri. C.373. Germany, 1992.
[16]Вендо (Wendo) – курдское с.м.и.. Naven kurdi. Kurdische namen. Kurt isimleri. C.384. Germany, 1992.
[17]Марзбан, марзпанство — от курдского «merz» — граница, рубеж, страна; «merzewanı» – пограничная служба, пограничная зона и «merzewan» – охраняющий границу (Курдоев К. К., Юсупова З. А. Курдско-русский словарь (сорани). С. 622-623. М., 1983.
[18]Мешкан — ныне дахестаны в Иране (Мешкине-бахтари, Мешкине-хваври). В древности входили в историческую область Арасвар, которую нужно локализовать к востоку от Джульфы и Ордубада по обоим берегам Аракса вплоть до Карадага и построенного Шеддадидами Худаферинского моста в районе слияния рек Аракс и Кура. Позже, до XIX в. включительно, эта область была известна как Карадагская, и только в середине ХХ в. иранскими властями ей было возвращено прежнее название Арасбар (Арасвар). Часть Зангезура (исторической Сюнии) также относилась к Арасвару. До второй половины XVII в. Мегри также был под юрисдикцией Карадагского хана. В XVI в. территория нынешнего Карадага (Арасбара) входила в область Дизмар («Укрепленная страна Маров (Курдов)»), состоящей из Восточной (Дизмаре-Хавари) и Западной (Дизмаре Бахтари) частей (ныне переименованы в Мешкине-бахтари, Мешкине-хваври).
[19]Багин — на древнеиранском производное от слова «Бага» (Бог) и означает «Храм».
[20]Всеобщая история Вардана Великого. С. 202-205. М. 1861
[21]Хор — в западно-христианских церквах первоначальное место перед алтарем, предназначенное для певчих; позже вся восточная (алтарная) часть храма называлась хором. Армянская григорианская церковь с ее строгими аскетическими канонами не предусматривает место для певчих, и понятие «хор» не присуще ей.
[22]Курдоев К. К., Юсупова З. А. Курдско-русский словарь (сорани). С. 241. М., 1983.
[23]Словарь арабских и персидских слов. С.699.Баку, 1984 (на азерб. яз.).
[24]Потто В. А. Кавказская война. Персидская война 1826-1828 гг. Том 3. С. 593-594. Ставрополь, «Кавказский край», 1993.
[25]Курдоев К. К., Юсупова З. А. Курдско-русский словарь (сорани). С. 350; 666. М., 1983.
[26]Алекперов А. К вопросу об изучении культуры курдов. АН СССР. Труды Азербайджанского филиала. Том XXV. Историческая серия. С. 39-40. Баку, 1936.
[27]Алекперов А., ук. соч., с 55-56.
[28]Алекперов А., ук. соч., с 57.
[29] Алекперов А., ук. соч., с 53.
[30]Алекперов А., ук. соч., с 53.
[31]Алекперов А., ук. соч., с 56.
[32]Ремгеле — крепость, расположенная на берегу реки Мерзифун, западного притока Евфрата, между городами Мараш и Урфа (Лерх П. В. ук. соч., с.84); античный Пум (Иоанн Ефесский, 34). До конца XIX века находилась под контролем курдских племен шарики (шерикан).
[33]Шараф-хан ибн Шамсаддин Бидлиси. Шараф-наме. С. 347. Т. 1. М., 1967.
[34]Джалиле Джалил. X1X век. Курды в Османской империи. С. 22. Анкара, 1992 (на тур. яз).
[35]Джалиле Джалил, ук. соч., с. 28.
[36]Лерх П.В. Исследования об иранских курдах и их предках, северных халдеях. Кн. 1. С. 66. СПб., 1856.
[37]Тер-Гевондян А.Н. Армения и Арабский халифат. С. 74. Ереван, 1977.
[38]Орбели И. А. Фольклор и быт Мокса. С. 23. М., 1982.
[39]Шараф-хан ибн Шамсаддин Бидлиси. Шараф-наме. С. 273. Т. 1. М., 1967.
[40]Орбели И. А., ук. соч., с. 33-34.
[41]Орбели И. А., ук. соч., с. 34.
[42]Орбели И. А., ук. соч., с. 34.
[43]Дастур — от курдского «dest (рука)» и означает «право, разрешение, правило, условие, конституция». Курдоев К. К., Юсупова З. А. Курдско-русский словарь (сорани). С. 295. М., 1983. Это слово в данном контексте можно перевести и как «разрешительная грамота»
[44]Орбели И. А., ук. соч., с. 35.
[45]Орбели И. А., ук. соч., с. 18.
[46]Орбели И. А., ук. соч., с. 17.
[47]Величко В. Л. Русское дело и Междуплеменные вопросы. С. 69. ПСС, т. 1. Спб., 1904.
[48]Чавчавадзе И. Г. Армянские ученые и вопиющие камни. Тифлис, 1902.
[49]Орбели И. А., ук. соч., с. 48.
[50]Орбели И. А., ук. соч., с. 60.
[51]Лисициан С. Д. Историко-этнографические очерки Шатаха. С. 79. Тифлис, 1927.
[52]Шараф-хан ибн Шамсаддин Бидлиси. Шараф-наме. Т. 1. М., 1967.
[53]Лисициан С. Д., ук. соч., с. 80-81.
[54]Мариэтта Шагинян. Путешествие по Советской Армении. С. 140. М., 1951.
[55]Лисициан С. Д., ук. соч., с. 73.
[56]Лисициан С. Д., ук. соч., с. 80-81.
[57]Нелли Саакян. Армянское нагорье. С. 137-138. Ереван, 1990.